В Америке свирепствовал сухой закон. Вдоль границ стояли полицейские кордоны. Тяжелобольной, прикованный к кровати, Остин организовал на одном из своих предприятий подпольный цех по производству виски. Дело оказалось настолько выгодным, что уже в 1930 году половину всех доходов «Стар-дринк» давали бутлегерские операции. Для успешной конкуренции с уголовным миром фирма создала целую армию посредников и обеспечивала их надежной защитой в лице отъявленных головорезов.

А в это время с рекламных щитов, с обложек журналов, из радиоприемников неслось:

– Если вас замучила жажда… Если хотите изменить свою жизнь к лучшему… Если вы решили стать стопроцентным американцем… Пейте! Пейте! Пейте! Пейте «Стар-дринк»!

После 1936 года обороты фирмы возросли в несколько тысяч раз, и не последнюю роль в этом сыграли деньги, заработанные в годы сухого закона. Запущенный однажды господином Остином механизм продолжал работать безупречно.

С падением Берлинской стены начался дележ праздничного пирога. Но «Стар-дринк» на правах крупного хищника потребовала все и сразу. Заветный напиток для многих людей в Восточной Европе стал символом свободы.

Слишком пристальное внимание Штеера к фирме не осталось незамеченным. Ему была уготована участь десятка других «советских» немцев, бесследно исчезнувших на просторах единой Германии. Чтобы оградить себя от несчастного случая, Вольфганг пошел ва-банк и вытащил на свет увесистую папку с компроматом. Копия досье на «Стар-дринк» была отправлена в штаб-квартиру фирмы в Вене. На какое-то время Штеера оставили в покое.

– Нам предлагают выбор: работать на фирму или подписать себе смертный приговор, – говорил Штеер. – Девять испуганных директоров по всей Европе, в один день разорвавших с нами контракты, – довольно веские аргументы. Я не хочу больше рисковать. «Стар-дринк» понадобились наши связи в России. Ну так пусть она ими подавится!

Он замолчал.

– Что фирма ищет в России? – спросил Бокун.

– Как всегда – деньги. «Стар-дринк» собирается наложить лапу на поставку в бывший Союз нелегального алкоголя. Я их понимаю: миллионы, миллиарды, а главное – власть!

Тут Вольфганг вплотную придвинулся к Анатолию.

– Есть одно «но»… – прошептал немец. – Им нужен человек, который расчистит площадку для большого старта.

– Я?! – У Бокуна перехватило дыхание. – Почему я?

– Для «Стар-дринк» ты самая подходящая кандидатура. Русский, воевал…

Анатолий удивленно посмотрел на Штеера.

– Да-да, – улыбнулся тот. – Они знают и о «Красной Горке», и обо всем остальном.

– Но откуда? – Толик никак не мог прийти в себя. – Почему не ты, не Спыхальский?

– Не знаю. Наверное, из-за нашего страха. Когда человек боится, он годен разве что выполнять приказы.

– А я не боюсь?

– Ты? – Вольфганг отстраненно смотрел сквозь собеседника. – Нет. Необратимые изменения в нервной системе. Кажется, так. И хватит об этом. Твоя кандидатура оптимальна для наших новых хозяев…

Австрийский девятимиллиметровый пистолет «глок-17» под патрон «парабеллум» был упакован в серый пластиковый футляр с принадлежностями для обслуживания оружия.

Пронести на территорию госпиталя ствол было невозможно. С началом войны в «Бурденко» усилили меры безопасности, боясь террористических акций и операций возмездия чеченских боевиков, по слухам, засылавших в Москву группы мстителей-диверсантов.

Рогожин встретился с Анатолием вне территории госпиталя. Подъехавшая заляпанная грязью машина просигналила длинным и двумя короткими гудками.

Бокун, сидевший за рулем, приветственно помахал рукой…

Там, в салоне «Ауди», отделанном по классу «люкс», он и вручил пистолет.

– Получай цацку! – Анатолий извлек футляр из «бардачка».

Рогожин отщелкнул замки, желая убедиться в соответствии дара его ожиданиям.

Ствольная коробка «австрийца», выполненная из высокопрочного полимерного материала, была клеймена фирменной маркировкой: у мушки большая буква Г латинского алфавита и цифра «семнадцать», далее проштампована надпись «Австрия» и номер калибра «Ч9×19».

– Возьми обойму. – Бокун передал съемный механизм емкостью семнадцать патронов, уже вставленных в обойму.

Дмитрий попробовал пистолет на вес:

– Легкий.

– Ага! – Анатолий уверенно вел «Ауди», лавируя в потоке машин. – Разбирается в момент. Достаточно иметь при себе «штапик» или шпильку. Мушка со светящейся точкой, целик тоже. Ход спускового крючка мягкий, как ты любишь.

– Помнишь мои пристрастия? – удивился Рогожин, щелкая предохранителем.

– На стрельбищах бок о бок лежали.

– Сколько? – Дмитрий любовался пистолетом. – Мне, наверное, такая игрушка не по карману.

– «Макаров» китайский подешевле будет, – тоном торговца, продающего фрукты, протянул Анатолий. – Можно к «ТТ» примериться.

– Не тяни. Сколько?

– Офицерской зарплаты не хватит. Дим, давай я тебе авиационную пушку вдую. У меня «кусок», прапорщик знакомый мается. Пушку спер, когда часть расформировывали, а покупателя найти не может. Спрятал в сараюшке у тещи на даче. Куры дерьмом ее маскируют. Задешево отдает.

– Издеваешься?! – Дмитрий вновь приоткрыл крышку футляра.

Профессиональная тяга к классному оружию брала верх над выдержкой.

– Подкалываю! – барственным тоном сказал Анатолий. – Прячь в штаны свой «шпалер», – он употребил термин налетчиков двадцатых годов, – и не вспоминай о «капусте». Все проплачено. Кассовый аппарат монету заглотнул. Мы же кореша! – Бокун повернул голову к Рогожину, подкрепив сказанное широкой улыбкой.

– Если не понадобится, верну, – пообещал Дмитрий.

– Товар возврату не подлежит. Храни у себя как именное оружие от Бокуна Анатолия, несостоявшегося генерала и закадычного дружка…

Сумку с оружием Рогожин сдал в камеру хранения Ленинградского вокзала.

Зачем он раздобыл пистолет? Без него Рогожин чувствовал себя голым младенцем, намеревающимся проползти через заросли крапивы. Не умрешь, но обожжешься до волдырей.

Городок, который он собирался навестить и там провести собственное расследование преступления, якобы совершенного недотепой Сергеем, мог стать западней для него. Подставлять голову в петлю с тупой покорностью Дмитрий не хотел.

Рогожин не был ни священником, ни политруком, ни школьным учителем. Он, офицер частей специального назначения, носил кличку Святой, но был обучен пользоваться для достижения избранной цели не словом и убеждением, а иным аргументом – оружием.

Дмитрий купил билет на электричку, блок сигарет про запас. Прогулялся, быстро устав от людской толчеи и пожалев, что не принял приглашение Бокуна посидеть до поезда в каком-нибудь уютном кафе, повспоминать былое.