и мягко отступила в сторону, позволяя остальным страждущим добраться до вожделенного тела «дедушки Калинина». Всего минута, и ее уже задвинули в задние ряды стихийно собравшейся толпы, в которой абсолютно все активно желали большого группового снимка.

— Просим, Михаил Иванович! Просим!!!

Под такую шумовую завесу юниорка Морозова спокойно откололась от спортивного коллектива и скрылась в раздевалке. Где ее минут через десять и нашла очумевшая от высокой чести и сопутствующей ей толкотни директриса Липницкая — второй раз за всю свою жизнь запечатлевшаяся на память в столь представительной компании. Судя по ее лицу и малость растрепанной прическе, она уже явственно представляла, как повесит рамку с большой фотографией на самое видное место своего кабинета, рядом с таким же большим снимком ее и Сашеньки с товарищем Пономаренко. Дабы каждый посетитель сходу упирался глазами в эти своеобразные и весьма статусные «Грамоты Почета», и тут же осознавал, к кому именно он пришел докучать своими мелкими просьбами и незначительными предложениями.

— Са-аша… Уф-ф! Ты награды не потеряла? Все так налетели, прямо ужас!

Блондиночка молча продемонстрировала оттопыренные накладные карманы штанов, и прямоугольный бугорок на месте внутреннего кармашка безрукавки.

— Давай сюда, а то помнутся!

Без тени сожалений переправив коробочки с медалями от Калинина и ценные подарки от Ворошилова в довольно объемистый кожаный ридикюль[1], дважды чемпионка поинтересовалась у опекунши возможностью самостоятельного возвращения в гостиницу — организовав себе тем самым еще десяток минут одиночества и блаженной тишины. Относительной, конечно: но все же зрители постепенно покидали стрельбище, а вместе с ними уменьшался и неровный гул голосов. Затем в редакции ринулись репортеры с фотографами — и наконец, к выходу начали подавать урчащие моторами новенькие автобусы «ЗиС». Первыми загрузились москвичи (ну, кто бы сомневался!), затем товарищи из Ленинграда, после чего к автотранспорту допустилии республиканские сборные в порядке живой очереди: набившись в жаркие салоны, все наконец-то отправились в «Москву». Час спустя, выйдя из душа в шортиках и футболке — и величественном «тюрбане» из банного полотенца, Александра с размаху плюхнулась на кровать, откуда чистосердечно призналась:

— Это был мой первый и последний Чемпионат.

Сидящая за столиком директриса, любовно укладывающая полдюжины цветастых наградных грамот и удостоверения к медалям в предусмотрительно прихваченную с собой из Минска новенькую папку — на это только улыбнулась. Хотя нет: мудрая женщина все же поделилась с воспитанницей богатством народного фольклора, заметив:

— Зарекалась кошка рыбку есть.

Не дождавшись каких-нибудь комментариев, Липницкая выложила в короткий рядок коробочки с медалями и футляры с хронометрами, и позволила себе немножечко почахнуть над ними. Так, пару-тройку минуток. Ну ладно, пять, и ни секундой больше! Она же не сказочный Кощей, да и золото спортивное…

— Саша?

— М?

— А что ты будешь делать со вторыми часами? Может… Гм, товарищу Пономаренко?

— У него и свои есть, ничуть не хуже. Лучше отдадим «Океан» на добрую память директору моего детдома. Хорошему человеку не жалко!

— Кхм…

Зардевшись так, словно была ровесницей своей воспитанницы, Галина Ивановна честно попыталась — но так и не смогла убедительно отказаться от подношения малолетней интриганки. А ведь завтра еще обещали доставить по два экземпляра каждой фотографии, где она стояла чуть ли не в обнимку с самим товарищем Калининым! Честно говоря, за такую «сдвоенность» директриса заплатила из собственного кошелька, но траты того определенно стоили: во-первых, все подруги и соседи поумирают от зависти, во-вторых подчиненные станут сильнее уважать — ну и в-третьих, в РОНО к ее голосу станут сильнее прислушиваться. Опять же и мужу будет что рассказать и показать на работе коллегам… В общем, одна сплошная польза получалась! Убрав ярко-алую дерматиновую папку к медалям, надежно скрытым в глубинах нового чемодана с закругленными уголками, женщина задумчиво поглядела на воспитанницу, ловко раскидавшую на расстеленной тряпице славно послуживший ей сегодня спортивный пистолет. Подумала еще, да и направилась пообщаться с руководителем делегации: все же их дальнейшие дороги расходились, и команда вместе с утешительными грамотами типа «участвовали изо всех сил, но не шмогли» возвращалась обратно в Минск. А единственная чемпионка-юниорка вместе со своими медалями — отправлялась в Ковров, где ее уже ждали товарищи Дегтярев, Шпагин и Симонов. Вот только открывая дверь номера, она не ожидала обнаружить за ней стоящего вплотную мужчину с задранной рукой — которая вполне могла постучать прямо по женскому лбу, если бы ее хозяин вовремя не остановился.

— Э-э, вы к кому, товарищ⁈

Приятно улыбнувшись, незнакомец в полувоенном френче из отличной английской ткани сменил хват на ручке пухлого портфеля, и протянул освободившуюся ладонь для рукопожатия:

— Даниелян, Георгий Семенович, личный помощник товарища Калинина. Вы позволите?

Удивленная директриса пожала мягковатую для мужчины руку и отошла от двери, впуская незваного гостя внутрь.

— А вот и наша чемпионка!

Размеренно двигающая протиркой по стволу, девушка глянула на порученца «всесоюзного старосты», довольно невежливо ему кивнула и вернула внимание пистолету — но незванный гость лишь добродушно улыбнулся, ставя портфель на стул и начиная отщелкивать первый из двух ремешков с блестящими никелированными замочками.

— Товарищ Калинин поручил мне передать его личные поздравления с… Дословно он сказал: «очень красивая и убедительная победа!». Вот, это вам с наилучшими пожеланиями от самого Михаила Ивановича.

Раскрыв портфель, помощник достал и как-то значительно поставил на стол перед собой две фирменные коробочки, вид которых заставил бы трепетать сердце любой женщины Советского Союза. Ибо лаконичная черная надпись по серебристому фону гласила, что перед женщиной и юной девушкой были легендарные французские духи:

« Chanel No. 5»

Что еще раз (видимо, на всякий случай) подтверждала совершенная в своей краткости надпись:

' PARIS '

Насладившись моментом, пусть и мелкий, но приближенный к власти чиновник чуть изменил голос в сторону больше доверительности:

— Кроме того, он приглашает вас к себе в гости на дачу.

Подбавив новых бархатных интонаций, он с видом человека, вынужденно разглашающего Важную Государственную Тайну, сообщил:

— Понимаете, его младшая дочь Юлия почти ровесница Александры…

Не добившись хоть какой-то внятной реакции от юной блондиночки, которую больше интересовала чистка-смазка пистолета, товарищ Даниэлян вновь перевел взгляд на ее опекуншу — на которую упоминание Калинина произвело просто-таки волшебное действие:

— Но как же?.. То есть мы конечно с радостью, но у нас с Сашенькой завтра в десять утра отправление с Курского вокзала, и…

— О, это сущие пустяки! Я от имени Михаила Ивановича уже забронировал для вас на неделю номер в «Метрополе»; осталось переговорить с руководителем вашей делегации,