Достоверных сведений о происходящем вокруг руин ЧАЭС, в Чернобыле и Припяти, не было, зато хватало легенд, обраставших при передаче из уст в уста самыми невероятными подробностями. Уровень радиоактивного заражения там был выше, чем в Киеве, но главное — в Чернобыльской зоне водилась странная живность, непредсказуемая и опасная. В Киеве некоторую угрозу представляли только стаи одичавших собак, которых ополченцы нещадно отстреливали, а вокруг разрушенной ЧАЭС обитали причудливые живые формы, о которых раньше никто никогда ничего не слышал. Конечно, вряд ли стоило принимать всерьез байки о доисторических плезиозаврах, замеченных в Киевском водохранилище, или о воронах с повадками и габаритами птеродактилей, но какая-то очень необычная чернобыльская фауна явно существовала, она двигалась, а значит, могла добраться и до Киева. На фоне местных проблем военной республики гипотетическая опасность «радиоактивного зверья» казалась несущественной, но полковник не упускал из виду ни одной мелочи, способной осложнить жизнь его людям. И посылаемые в «бутылочное горло» разведчики решали одновременно две задачи: установление контактов с командованием российских частей, державших там оцепление, и сбор достоверной информации о Чернобыльской зоне со всеми ее аномальными явлениями.

И кое-что узнать удалось. Кроме того, к полковнику приходили и просили принять их в ряды люди, так или иначе прикоснувшиеся к тайнам Зоны (все они называли ее именно так, «Зоной» с большой буквы). Их подробно расспрашивали, сравнивали их рассказы с данными разведки и со сведениями из других источников, включая радиоперехват, и постепенно в штабе складывалось общее представление о Чернобыльской зоне: не самое благоприятное, зато близкое к истине. Впрочем, покамест чернобыльские твари в Киеве не появлялись, хотя многие ополченцы якобы встречали на пустынных улицах города «реакторных призраков», выглядевших словно клочки мерцающего тумана. Подтвердить существование «привидений» никто не мог — очевидцы утверждали, что изловить их невозможно, поскольку пули не наносят «теням» ни малейшего ущерба, — но и опровергнуть как-то не получалось: встречи с «чернобыльскими фантомами» продолжались с завидным постоянством. Успокаивало то, что никакого вреда людям «реакторные призраки» не причиняли, и поэтому полковник, склонный (по крайней мере, внешне) считать все эти истории плодом больного воображения, не пытался искоренить «привиденческое суеверие» — других забот по горло. Чернобыльская зона подтверждала свою таинственность вполне осязаемыми артефактами, разными путями попадавшими в Киев, и безобидные призраки в длинном ряду загадок Зоны казались всего лишь забавным пустяком.

— Ну, что тут у вас? — услышал Алексей голос полковника. — Показывайте!

Глава киевской республики спустился по ступенькам бывшего торгового центра и, сопровождаемый офицерами штаба и двумя бойцами в комплектах химзащиты — вероятно, разведчиками, вернувшимися на грузовичке, — направился к машине. Ополченец, сидевший на асфальте, бросил сигарету и вскочил, а Алексей только сейчас обратил внимание на нечто лежавшее у колес грузовичка и прикрытое брезентом. Это нечто походило на бесформенную груду чего-то, но именно об этом «нечто» и шла речь — именно к нему направлялся полковник со своими офицерами. Разведчики сдернули брезент.

— Ох, и ни хрена себе… — раздалось за спиной Алексея.

«Да, — подумал парень, — очень точно сказано: ни хрена себе…»

Под брезентом лежала диковинная тварь, напоминавшая средних размеров крокодила. Впечатляли матово поблескивающие зубы, торчащие из приоткрытой пасти, и иссиня-черная чешуя, смахивающая на доспех, плотно облегавший все тело зверюги. В одном месте этот доспех был поврежден: на месте левого глаза твари зияла большая рваная дыра, обрамленная свисавшими клочьями мяса и белыми осколками костей. Второй глаз «крокодила» глядел на мир с застывшей лютой злобой, и Алексей невольно поежился. Но самое главное — у твари было шесть когтистых лап, и это удивляло более всего: насколько знал Алексей, на Земле не водились шестиногие ящеры (по крайней мере, на сегодняшний день).

— Из зоопарка сбежала, не иначе, — прокомментировал голос за спиной. — А потом наелась радиоактивного мяса, и вот вам результат.

Говоривший явно претендовал на юмор, однако его шутка поддержки не встретила: слишком уж отвратно выглядела мертвая гадина — отвратно, и в то же время угрожающе.

Алексея слегка подтолкнули в спину, и он сделал несколько шагов вперед, к машине: если командование не делает секрета из добытой разведчиками чудо-юды, то почему бы не рассмотреть ее поближе, во всех подробностях? Краем глаза он отметил еще нескольких ополченцев, шедших за ним следом. Их было человека три-четыре, не больше: напряженный ритм жизни военной республики не оставлял ее гражданам лишнего времени для праздного любопытства (Алексей и сам оказался здесь чисто случайно, используя минутку отдыха).

— Рассказывайте, — коротко бросил полковник разведчику, разглядывая черного зверя, и добавил: — Где вы ее взяли?

— В Зоне, на самой окраине, — доложил старший разведгруппы. — Мы только-только проскочили «горло», причем незамеченными, повезло. Припарковали машину в лощинке — по тем местам на колесах передвигаться рекомендуется не всегда и не везде, — огляделись, и нате вам: ползет. То есть не ползет даже, а бежит, причем шустро так, что твоя гончая. Нас увидела — и к нам со всех лап: пообщаться, значит, решила. Ну, мы ее встретили из всех стволов — не вызвала она у нас как-то ответного теплого чувства.

— И уложили?

— Никак нет, товарищ полковник. Попадать-то попадали — вот, смотрите (Алексей проследил за указующим жестом разведчика и увидел на глянцевито блестевшей шкуре ящера глубокие белые царапины: следы от пуль), но толку — ноль. У нее чешуя, будто у бэтээра броня — пули не берут. Пока мы это сообразили, она уже рядом оказалась — проворная. И на меня, зараза, кинулась. Ну, я ей и сунул в пасть вот это, — разведчик продемонстрировал изуродованный приклад «калаша». — А пока она его жевала, Максим, — он кивнул в сторону ополченца с карабином, — воткнул ей ствол в глаз и высадил всю обойму. Черепушка — вдребезги, тут-то наша ящерка лапы вверх и задрала. Мы осмотрели ее, подумали и решили, что надо эту крокодилицу вам предъявить: бежала-то она, пакость этакая, из Зоны на выход — аккурат в сторону Киева.

Разведчик замолчал. Полковник тоже молчал, молчали его офицеры, молчали бойцы-ополченцы, собравшиеся возле машины. Но Алексей готов был поклясться, что все думают об одном и том же: «Что будет, если десяток — или сотня — таких „броненосных крокодилов“ появятся на улицах города?»

— В стрельбовой подвал ее, — распорядился полковник, — проверим ей шкуру разными боеприпасами: надо быть готовыми ко всему.

«Не было печали, черти накачали, — думал Алексей, помогая ополченцам волочить тяжелую тушу по ступенькам. — Нет, не зря командир отправляет разведчиков в Зону — кто его знает, что еще за твари могут оттуда явиться? До разрушенной АЭС не так и далеко, а нам ко всем прочим нашим заботам только нашествия мутантов не хватает. Здесь у нас все ясно-понятно, никакой мистики-фантастики, а Чернобыльская зона — это Зона темная».