Тренер учил не поддаваться на провокации. «Злость, — говорил он, — это слабость. Это путь к поражению». А я хотел победить эту девушку. Я улыбнулся:

— Когда мы увидимся?

Королева молча пожала плечами.

— Ты хоть телефончик дай.

— На, — протянула она свой мобильник. — И выметайся, говорю. Нет у меня времени. Потом позвоню. Всё!

Она буквально вытолкнула меня из машины. Черный джип скрылся за поворотом, а я побрел домой. Еще не время для любви.

* * *

Три дня прошло, а Милена так и не позвонила. Аккумулятор почти сдох, и я уже собирался па поиски зарядного устройства, когда из динамика раздался «Полет валькирий».

— Привет, — услышал я. — Как жизнь? Регулярно?

— Привет. Ты где? Увидимся?

— Позже, — сказала Милена и дала отбой.

Я хотел сам набрать ее номер, но он не определился.

В следующий раз Королева позвонила дней через десять. К тому времени я уже купил зарядку и съездил в Киев на соревнования по самбо, где очень даже неплохо выступил. Под руководством Абдушариповича я научился ловить воробьев и готовить из них «цыплят табака». Мало ли, вдруг в жизни пригодится?

— Привет, — услышал я в трубке голос Королевы. — Как насчет прогуляться?

Номер опять не определился. Я стиснул зубы. Пауза затянулась.

— Ну как хочешь, второго шанса не будет.

Я молчал. Мне хотелось разбить телефон об стену. Милена тоже молчала. Через пару минут она все-таки не выдержала:

— Ладно тебе, не обижайся. Давай через полчасика у метро «Тракторный завод».

И тишина в трубке. Конец связи.

Минут сорок спустя, стиснутые толпой в вагоне, мы впились друг другу в губы. И я простил ей всё — кабинет отца, друзей-гопников, мобильник…

Мы гуляли по парку Шевченко и болтали обо всем и ни о чем. Оказалось, джип она разбила и неделю провалялась в больнице. Вот почему так долго не звонила.

— Я проголодалась.

В пиццерии было тепло и вкусно пахло. Я заказал две порции «Гулливера»: тесто, сыр, оливки, сладкий перец, колбаса, мясо, ветчина и помидоры.

Я едва не поперхнулся, когда Королева сказала:

— Я три года оттрубила в интернате для трудновоспитуемых детей, пока отец меня не удочерил. Я люблю отца, а он любит меня. И нам никто не нужен, нам и вдвоем хорошо. Так что не лезь ко мне, понял?! Иди ты на…!

Последнюю фразу, вскочив, она прокричала мне в лицо. С грохотом опрокинулся стул. Подхватив шубу, Миле-на двинула к выходу, каблуки ее сапог цокали по кафелю.

Я не стал ее догонять. Подозвал официанта и попросил счет.

С неба падали крупные разлапистые снежинки, я ловил их языком. А потом отправился к метро «Университет». По пути я выбросил мобильник Королевы в урну.

А вечером следующего дня, когда я вышел из спортзала, на улице меня ждала Милена. Я сделал вид, что не заметил ее.

— Прости, — всхлипнула она.

И я простил ее опять.

Вдоль дороги тянулись серые заборы армейских складов. Унылый пейзаж: бетон, ржавая колючая проволока и мрачные армады облаков. Глядишь — и душа радуется. Впору от той неуемной радости повеситься на ближайшем суку. Вот только деревьев здесь нет вообще…

— Надо пополнить запасы. А то что-то мы поиздержались.

Прав командир, надо. В Зоне не бывает так, чтобы у бродяги было слишком много патронов: их или почти что нет, или они вот-вот закончатся.

После первого взрыва на ЧАЭС население эвакуировали из тридцатикилометровой зоны, а вывозить радиоактивное оружие не стали. Транспорта не хватало для людей, не то что для ящиков с автоматами. Но и просто так бросать казенное имущество воякам не хотелось. Тем более что мародеры, несмотря на запреты и кордоны, вовсю тащили с зараженных территорий цветмет и пожитки тех, кто спешно покинул дома и квартиры. А когда рухнул Союз, и вовсе настало раздолье для всякой мрази. И так — до самого второго взрыва.

Какая-то «светлая голова» решила, что пройдет пара лет и все образуется, так что нет никакого смысла уничтожать материальные ценности и здания. Мол, заминируем, чтобы кто ни попадя не шастал, а радиация спадет — вернемся и будем пользоваться. Экономика должна быть экономной. Говорят, что за рационализаторское предложение умнику выписали громадную премию и лично генсек звякнул и похвалил за новое мышление.

С тех пор прошло много лет. Народу на заброшенных складах полегло уйма. Буквально каждый метр тропинок там устлан людскими костями. Но первая волна сталкеров, самая большая, халявными стволами была обеспечена по самое не хочу. В те времена оружие в супермаркетах не продавалось. Это сейчас — были бы деньги…

Отъехав от места схватки с зомби примерно на километр, Сван скомандовал перекур.

Теперь я мог заняться укусом на ноге. Смазав антисептиком рану и вкушая перцовку, я слушал рассказ о том, как чудно провел время меж двух «воронок». Меня уже и не чаяли увидеть живым и хоть чуточку здоровым. По словам Ворона, я на всех парах влетел в аномалию и застрял там, и неподвижно простоял между «воронками» часа полтора, а то и больше. И он, Ворон, едва уговорил командира подождать. Мол, в объезд уйти всегда успеем, караван-то прибудет в расчетную точку к утру, не раньше.

А потом я пошевелился. Сначала чуть-чуть, потом заметнее, потом движения мои приобрели плавность, а потом я внезапно сорвался с места, будто кто-то толкнул меня и мотоцикл. И я вылетел в самую гущу зомби, которые к тому времени успели подтянуться к «воронкам».

Мертвяки почему-то не пошли напролом через аномалии. От вторжения зомби способно защитить простенькое ограждение из столбов, между которыми натянута колючка, — дурни обычно прут на него, не останавливаясь, и разваливаются на куски. А тут — две «воронки». Нормальные зомби просто обязаны были в них вляпаться.

Ворон хорошо рассказал, образно, но я не понял: если я так долго проторчал между «воронок», то почему братья проскочили через них почти мгновенно? Почему командиру и сталкеру не составило труда перебраться на другую сторону? Я прорубил проход, а остальное — дело техники? Меня раздражают загадки, на которые никто не знает ответ.

Запищал ПДА, пришло сообщение от нашего неведомого координатора. Этот подонок небось сидит себе на диванчике и запивает бразильский кофе армянским коньяком. А мы тут корячимся…

Сван взглянул на голубой экран и улыбнулся:

— Все по плану, парни. Мы — молодцы!

И вот тут Ворон спросил о том, что давно интересовало нас, но о чем все мы боялись спросить. Ведь очень редко правда доставляет удовольствие тому, кто ее знает.

— Командир, нужны сведения о составе каравана.