Куда мог подеваться рано утром человек, который без инвалидной коляски передвигается еле-еле, а в инвалидной коляске с электроприводом – со скоростью десять-пятнадцать километров в час? Этого, впрочем, достаточно, чтобы за час добраться до станции пригородной электрички. Запаса аккумулятора хватит часа на четыре. Почти наверняка первый же полицейский заподозрит неладное, увидев замотанного с ног до головы в бинты инвалида, который катит в потоке машин.

Я вернулся в сад, проследил, куда ведут следы коляски – они обрывались у задней калитки соседнего участка.

Во дворе у Джульетты курили двое полицейских.

– Вы родственник? – спросил лейтанант.

– Нет, я ищу кое-кого…

– Тогда вам сюда нельзя.

– Вы не видели инвалида в бинтах на коляске? Следы ведут к калитке, а дальше…

Полицейские переглянулись.

– Такого мы б точно заметили, – сказал сержант. – И часто он у вас сбегает?

– Иногда на него накатывает, – сказал я. – Сегодня сиделка недоглядела…

Полицейские утратили ко мне интерес.

Шаша ждала меня на крыльце.

– Оставайся здесь, – сказал я, открывая дверь машины. – Попробую его поискать. Найду, если он где-нибудь в лесу не спрятался. Или не уехал на попутке.

Мои поиски и расспросы ничего не дали – Бобинька каким-то волшебным образом испарился, пропал. Грушенька, как ни отговаривала ее Шаша, отправилась на поиски пешком. Да Шаше было и не до нее – в мое отсутствие приехал Юг.

Юг

2020

Первым делом Юг попросил «ввести в курс дела», и Шаше снова пришлось вернуться к Дидиму, который поднял ее среди ночи, чтобы съездить в круглосуточный магазин за выпивкой, и она не сказала ни слова против. И промолчала, когда он перед выездом со стоянки у магазина хлебнул из горлышка, а когда на повороте смутная фигурка возникла перед капотом, и Дидим попытался остановить двухтонную машину, которая проползла метров десять и встала, – Шаша лишь откинулась на спинку сиденья и замерла, глядя на струи желтого мокрого снега, сползавшие по ветровому стеклу. Дидим шепотом чертыхался. Прежде чем выйти из машины, надел перчатки. Обошел машину спереди, по обочине, дошел до тела – семнадцать шагов – и опустился на корточки. Это была девочка, одетая в куртку с капюшоном, рваные джинсы и ботинки на толстой подошве. Она лежала на боку, уткнувшись лицом в снег. Худенькая, невысокая, крашеные волосы с темными корнями. Неподалеку на обочине валялись ее костыли. Они засунули тело в багажник, но потом Дидим передумал, взял тело на руки и двинулся в глубину леса. Шаша шла сзади, ступая след в след. Метров через пятьдесят он остановился, опустил тело на снег, в яму, оставленную вывороченной с корнем сосной. Шаша помогла ему закидать тело палой листвой, после чего они вернулись к машине. Но тут Дидим снова передумал. Не сказав ни слова, выпрыгнул из машины, сделал семнадцать шагов, повернул в лес, через пятьдесят шагов встал на колени – снег они разгребали в четыре руки, – поднял девочку, облепленную палой листвой, и зашагал к дороге. Тело уместилось на заднем сиденье. Минут через десять-пятнадцать они были в Правой Жизни. Во дворе Дидим поставил машину к дому вплотную, вытащил из машины тело, облепленное листьями, и они отнесли его в подвал. Шаша проверила пульс. Похоже, девочка была мертва. Дидим спросил: «Ну что?» Шаша пожала плечами. Тогда он вдруг вытащил из кармана пистолет и дважды выстрелил в девочку. Худенькое тело содрогнулось и замерло. Заперев подвал, они поднялись в прихожую, Дидим бросил ключ в миску с фасолью, стоявшую под зеркалом, и отчетливо проговорил: «Фа-соль». Шаша спросила: «Зачем?» Он не ответил. И до сих пор ничего об этом не говорит.

– Ты считала шаги, – сказал Юг. – Зачем?

– Чтобы не забывать, на каком я свете.

– А фасоль – почему фасоль?

– Миска с фасолью в прихожей – в нее бросают ключи, монеты, зажигалки… Как думаешь, Юг, почему он в нее выстрелил?

– Инстинкт охотника. Жертва не должна мучиться, поэтому – finissez-la[51].

– Дидим не охотник.

– Каждый мужчина – охотник. Если не убийца, значит, охотник. Одно из двух. Третье – псих. Если он добился успеха, как Дидим, – точно охотник, разве что охотится не на оленей и не на людей. Из тех охотников, которые мечтают погибнуть на поле боя, но умирают в постели.

– Он не псих, – сказала Шаша.

– А почему он сам об этом не говорит? – спросил Юг.

– Он вообще не говорит с той ночи. Паралич речи…

– А что врачи говорят?

– Пока ничего.

Юг покачал головой.

– Значит, ее надо похоронить, – сказал он. – Где-нибудь закопать. Думаю, проблем не будет. Пошли в подвал.

Шаша сунула руку в миску с фасолью, достала ключ, отперла дверь.

Мы спустились в подвал, прошли в помещение, где было заперто тело девочки, Шаша подняла простыню, Юг замер на несколько мгновений, потом оперся руками на стол и обыденным голосом проговорил, стоя к нам спиной:

– Это моя дочь. Ничего у нас не вышло с Маринкой, ее матерью, только вот дочь осталась.

– Юг…

– Мне надо тут постоять, а вы идите.

– Юг…

– Потом поговорим, – не повышая голоса, сказал он. – Не бойтесь ничего.

В дверях я оглянулся.

Юг стоял в той же позе – опустив голову и опершись руками о стол, на котором под простыней лежала его дочь. Может быть, всё дело в освещении, но его фигура показалась мне черной, как уголь.

Несколько минут мы с Шашей не могли вымолвить ни слова, а первым словом, которое с трудом выдавила из себя Шаша, было слово «дочь».

– Дочь, – сказала она.

– Ты не стреляла, ты не была за рулем, – сказал я. – Юг – человек неглупый… мудрый человек он…

– Это ничего не меняет.

Мы сидели в гостиной на диване, освещенные торшером.

Я взял Шашу за руку.

– Не паникуй, ладно? Давай рассуждать здраво. Что может произойти? Сейчас Юг поднимется к нам и начнет стрелять? Вряд ли. Он убьет Дидима? Но он наверняка понимает, что Дидим сбил ее случайно, а стрелял на нервах. Если он никого не тронет – а он не тронет, – то просто заберет тело дочери и похоронит на кладбище. Не сомневаюсь, что среди его друзей есть врачи, которые выпишут бумагу о естественной смерти девочки, не заметив ни ушибов, ни пулевых ранений…

– Ты так говоришь, словно так оно всё действительно и случится. Допустим, что он не считает Дидима убийцей. А меня? Я – изолгавшаяся, ненадежная свидетельница, которая пытается умалить свою роль в этом деле!

– Юг нам не