Даже отношение сэра Гарта Бертона к маркизу было скорее похоже на поклонение.

Лит вдруг стал серьезным.

– Прошу тебя, Элеонора, называй меня Джеймсом.

Она осыпала поцелуями влажное от дождя лицо маркиза. Нелл любовалась выразительными чертами его лица, поразившими ее еще при первой встрече.

Ей казалось, что она могла бы часами смотреть на широкий лоб маркиза, свидетельствовавший о недюжинном уме, на пульсирующую на виске голубую жилку, на пряди спутанных волос, на прямой нос.

– Я уверена, что Джеймс не заставил бы меня так долго ждать, – промолвила Нелл, продолжая целовать его скулы и подбородок, поросший жесткой щетиной. – А вот бессердечный лорд Лит оставил меня одну на целых десять дней.

Маркиз тихо засмеялся, обхватив ее талию сильными руками.

– Если черствый лорд Лит скажет, что выехал из Аллоуэй Чейз еще до рассвета, чтобы добраться до вас, вы смените гнев на милость, дорогая мисс Трим?

– Это правда? – изобразив на лице удивление, спросила Нелл.

– Сущая правда.

Лит опрокинул возлюбленную на спину и навалился на нее.

– Я не хочу, чтобы грязные слухи пятнали твое доброе имя. Если бы я уехал из поместья сразу за тобой, возникли бы подозрения. Моя мать умный наблюдательный человек.

Вглядевшись в серебристые глаза маркиза, Нелл увидела в них тень усталости и волнения.

– Леди Лит что-то сказала тебе?

– Нет. Но когда я сообщил ей, что у меня дела и я уезжаю, мама молча, очень выразительно посмотрела на меня.

Нелл вскинула подбородок с таким выражением, будто ей было безразлично, догадывается ли маркиза о том, какие отношения связывают ее сына и компаньонку. Это была ложная бравада. На самом деле у нее на душе кошки скребли.

– Ничего страшного, я привыкну.

Маркиз с нежностью смотрел на нее, и для Нелл это было самым важным. Наградой за ее безрассудство стала его любовь. Джеймс Фэрбродер снова поцеловал ее – на этот раз более пылко и страстно, и каждая клеточка тела Нелл наполнилась радостью бытия.

– Это было прекрасно, – вздохнула она, когда маркиз прервал поцелуй.

– Это ты прекрасна.

– Если ты целый день провел в пути, то, наверное, голоден. Хочешь, я принесу тебе что-нибудь поесть?

Его взгляд стал тяжелым, томным.

– Я не хочу есть. Я хочу тебя.

Нелл издала нервный смешок.

– Я тебя шокировал? – спросил маркиз.

Она покачала головой.

– Нет.

Широко улыбнувшись, Лит встал и протянул Нелл руку.

– Пойдем со мной, Элеонора.

У Нелл бешено забилось сердце. Она привстала на локтях. Колебаться и медлить было теперь глупо. В конце концов, они встретились в этом доме не для того, чтобы играть в карты. Но Нелл вдруг почувствовала себя очень маленькой и беззащитной.

Ком подступил у нее к горлу.

– Хорошо, – сказала она и вцепилась в его руку.

Его теплое прикосновение привело ее в чувство. К Нелл вернулось самообладание. Она больше не трусила и, исполненная решимости, встала с кушетки.

Лит поцеловал ее. Она думала, что это снова будет жаркий поцелуй, но в нем было больше нежности, чем страсти. Внезапно маркиз подхватил ее на руки.

– Джеймс! – ахнула Нелл. – Ты действительно собираешься нести меня в спальню? Но ведь она находится на верхнем этаже!

Лит весело рассмеялся.

– Я сейчас мог бы донести тебя до Лондона!

Нелл пригладила мокрые черные волосы на его затылке.

– Я не хочу, чтобы ты нес меня так далеко. Мне не надо в Лондон.

– В таком случае, мисс Трим, позвольте мне отнести вас на второй этаж и там овладеть вами.

Нелл нравилось, когда Лит называл ее Элеонорой и мисс Трим. Ее все восхищало в нем.

– Я мечтала об этом с той самой минуты, когда ты впервые поцеловал меня, – призналась Нелл, прижавшись щекой к груди маркиза.

– О, это не может не радовать! – воскликнул он, взбегая по ступенькам узкой лестницы со своей драгоценной ношей.

Хотя Нелл была отважной девушкой, она все-таки пришла в смущение и избегала смотреть маркизу в глаза.

– Я тоже мечтал переспать с тобой с нашей первой встречи в библиотеке, помнишь?

– Ты, наверное, тогда подумал, что я чокнутая.

Она поддерживала легкий разговор, догадываясь, что маркиз не хочет сейчас говорить с ней о любви, о сильных чувствах, о серьезных вещах. Он наверняка испытывал угрызения совести. И если бы Лит знал, что творилось в душе Нелл, он, пожалуй, отказался бы от мысли переспать с ней.

Наконец Лит внес ее в спальню, где Нелл провела в одиночестве две последних ночи, тоскуя о нем. Еще до его приезда она успела плотно задернуть шторы и зажечь свечи.

В тусклом свете большая кровать под балдахином казалась островом в море сгущающейся тьмы.

Лит поцеловал Нелл, и она потянулась к нему в поисках тепла и защиты. Когда маркиз целовал ее, Нелл теряла способность думать, и это сейчас спасало ее.

– Ты – волшебное создание, Элеонора, – прошептал он, укладывая возлюбленную на постель.

Нелл подняла глаза и взглянула на склонившегося над ней человека. Этот мужчина скоро овладеет ею, и она станет его женщиной. В его серых глазах она поймала отражение тревожных мыслей.

– Что бы ни случилось, я никогда не пожалею об этом, – промолвила Нелл, приподнявшись на локтях.

– Я все сделаю, чтобы ты действительно ни о чем не пожалела, – заверил Лит и, сев на кровать, погладил Нелл по щеке. – Мне всегда хотелось распустить твои волосы. Ты разрешишь мне это сделать?

Маркиз напрасно спрашивал у Нелл позволения, она была готова на все.

– Да, разрешаю.

Нелл знала, что у маркиза до нее были любовницы. И еще будут. Он не был распутником, но красивые мужчины в расцвете сил редко ограничиваются интимной связью с одной-единственной женщиной.

Нелл видела, что маркиз испытывает к ней сильные чувства, однако это не значило, что он дает обет верности. Она не желала обманывать себя. Нелл трезво смотрела на вещи.

Но сейчас она гнала от себя неприятные мысли. Когда Нелл видела выражение страсти на лице маркиза, то забывала обо всем на свете.

Лит намеренно медленно принялся вынимать шпильки из ее волос. Это походило на какой-то обряд, и Нелл вдруг снова захотелось плакать.

Она сидела на постели неподвижно, чувствуя, как рассыпается ее аккуратная прическа. Тяжелая русая коса упала ей на плечо, и Нелл закрыла глаза, чтобы спрятать охватившее ее смятение. Она никогда прежде не распускала волосы перед мужчиной, и этот странный ритуал как будто символизировал смерть девственницы Нелл Трим и рождение прекрасной Элеоноры, пленницы собственных чувств.