– Ты что же вдруг замолчала, мышка?

– Во время чтения, – ответила я наконец. И это, в общем-то, было правдой.

– Во время чтения? – Бабулю это, похоже, не убедило. – Как же можно узнать друг друга во время чтения? Впрочем, зная твоего отца, я не слишком удивлена.

– Ты это о чём? – спросила я. Бабуля Фрида говорила так, будто папа не был совершенно случайно её сыном.

Правда, она очень часто критикует папу. За то, что он слишком много работает. За то, что разрешает мне выходить из дома в рваных джинсах. За то, что он не носит её вязаные жилеты с уродливыми помпончиками. За то, что так и не нашёл себе новую жену, хотя уже двенадцать лет прошло… Ха, знала бы она, что он встречается с Джетти Фокус-Покус! Вот тогда бы точно с катушек слетела! При этой мысли я хихикнула про себя, хотя мне самой было не слишком весело.

Бабуля Фрида пожала плечами.

– Так ведь твой отец познакомился с твоей матерью как раз во время чтения. Причём нелегального чтения.

– Как это чтение может быть нелегальным? Я не понимаю.

– Мышка моя, ну что же тут непонятного-то?

Я усмехнулась.

– Ты имеешь в виду, что она читала книги в лавке до того, как их купить?

– Нет, не в этом дело. – Бабуля Фрида взмахнула ножом. – Она книги вообще не покупала. Боже мой, да Сесилия просто вскружила твоему отцу голову и потом помыкала им, как рождественским гусем.

– Бабуль, так не говорят. При чём тут вообще гусь?

– Ладно, ладно, не говорят, значит, не говорят. Но в любом случае – мать твоя была немного необычной. А теперь сделай-ка что-то полезное, мышка. – И она протянула в мою сторону миску нарезанных огурцов. – Положи их в банку. Только старайся прижимать кусочки как можно плотнее друг к другу. Вот так. – Она показала, как это должно выглядеть.

– И почему же мама была необычной? – удивилась я. По крайней мере, мы хотя бы ненадолго отвлеклись от «Валентина».

– Так отец тебе не рассказывал? – Теперь удивилась бабуля Фрида.

– О чём? – Я напряглась. Папа много рассказывал мне о маме, но никогда не называл её необычной.

– Твоя мама была так увлечена той книгой, – пояснила бабуля Фрида. – Просто до безумия увлечена.

Стоп.

– Какой такой книгой? – У меня сразу же возникло подозрение. Ведь и папа совсем недавно упоминал старый роман, который мама очень любила и который появился у него в кабинете после загадочного исчезновения старика с моноклем…

Но бабуля решила не уточнять, о какой книге речь. Она просто продолжала:

– Меня, впрочем, и не удивляет, что Корнелиус скрывает от тебя эту историю. На него это очень похоже. Полагаю, он просто не хочет разрушать твоё представление о покойной Сесилии.

Крепко сжав в руке кусочек огурца, я смотрела на бабушку. И как же, интересно, папа должен разрушить моё представление о маме?

– Послушай, мышонок. – Прежде чем продолжить, бабуля Фрида села рядом со мной на маленькую скамейку и заключила меня в объятия, будто боялась, что я могу упасть после того, что услышу. – Сесилия видела то, чего на самом деле не было, – прошептала бабушка, затем театрально закатила глаза и продолжила уже с нормальной громкостью: – Знаю, это может шокировать. Но сейчас ты уже достаточно взрослая, чтобы узнать правду. У твоей мамы были не все в доме… – Она глубоко вздохнула.

– Не все дома, – поправила я придушенным голосом.

– И к сожалению, нельзя заранее сказать, может ли это передаться по наследству. – Бабуля Фрида проигнорировала мою поправку.

– Что может передаться?

– Ну вот эти странные видения, галлюцинации. – Она провела по моей щеке указательным пальцем, от которого исходил запах огуречного уксуса. – Наверное, Корнелиус тебе об этом не говорил, чтобы ты зря не переживала. Но, пожалуй, сейчас ты имеешь право знать. По крайней мере, ты предупреждена, если вдруг это случится с тобой.

– Что со мной случится? – Я была окончательно сбита с толку.

– Ты же меня понимаешь, верно? И ты расскажешь мне, если вдруг начнёшь видеть то, чего нет? Отцу я ничего не скажу, не бойся. Впрочем, не будем разливать краски, может, это по наследству и не передаётся.

– Правильно говорить – сгущать краски.

Ну замечательно! Бабуля Фрида только что на полном серьёзе заявила, что у меня есть серьёзный риск попасть в сумасшедший дом и тут же предложила своего рода сделку, обещая скрыть от папы, что я, возможно, не в себе? Я даже не знала, как на это реагировать.

Однако бабушка иначе истолковала моё потрясённое молчание.

– Так это уже произошло?

– Что?

– Значит, это уже произошло, – вздохнула бабуля Фрида, пропуская мимо ушей мой вопрос. Она обняла меня ещё крепче. Ох… А старушка-то, оказывается, ещё ого-го! Сколько же в ней силищи… Впрочем, не так уж это удивительно, учитывая, что она каждый год таскает тонны гигантских огурцов из пункта А в пункт Б.

Это ж круче любого фитнес-центра!

– Ничего, мы с этим справимся, – прошептала она мне на ухо. – Верно же? Мы справимся…

– Ага… – прохрипела я, хотя и понятия не имела, как она собиралась с этим справляться. Я попыталась вырваться из её объятий. – Бабуль… Слушай… Мне надо…

Мой трюк номер семнадцать. Он никогда не подводил, когда я хотела сбежать. И в этот раз он сработал.

– Да, хорошо, иди, – отпустила меня бабушка Фрида. – Но помни, что ты всегда можешь мне довериться. И это, разумеется, останется между нами!

Воздух в маленькой, грязной, затхлой туалетной кабинке был таким спёртым, что я едва могла дышать. Я снова вспомнила, почему всегда старалась терпеть до последнего, когда хотела в туалет в гостях у дедушки с бабушкой.

Но сегодня из-за всех волнений я забыла даже об отвращении. Я уже ничего не понимала… Сначала папины секреты (тайное свидание с Джетти Фокус-Покус, какой-то загадочный план с Ханной Рудерер), а теперь ещё и бабуля Фрида с дикими подробностями о душевном состоянии моей покойной мамы. И конечно, я никак не могла не думать о Винценце, нашем поцелуе и нашем разговоре прошлой ночью.

Немного успокоившись, я вытащила из сумки папин телефон и ввела пароль: 1.5.1.0. Пятнадцатое октября. Дата моего рождения.

Экран разблокировался, и на нём тут же отразилось последнее сообщение от Ханны Рудерер. Точнее, сразу пять новых сообщений. Пока я резала огурцы, помогая бабуле Фриде, Ханна медленно сходила с ума.