разобраться с ним, или я могу пойти с тобой, чтобы встретиться с ним лицом к лицу раз и навсегда, если это то, чего ты хочешь. Скажи мне, что ты хочешь сделать, милая девочка, и я сделаю так, чтобы это произошло. И я не буду осуждать, какой бы вариант ты ни выбрала.

Мое сердце переполняется радостью, потому что Томми — единственный человек в моей жизни, который никогда меня не подводил. С ним я чувствовала себя в безопасности все то время, что я была с ним, и если бы он не был достаточно взрослым, чтобы годиться мне в отцы, возможно, я бы просто пряталась с ним.

Я улыбаюсь этой странной мысли. Просто нет.

— Я не знаю, — говорю я ему, и я почти вижу грустную улыбку, которая, знаю, будет на его лице. Бог свидетель, я видела это много раз. — Но я собираюсь сделать выбор, потому что я не могу продолжать в том же духе.

— Ладно, Кью. Просто дай мне знать, и помни, что я здесь для тебя. Всегда.

— Спасибо тебе, Томми. За все.

— Тебе не нужно благодарить меня, Куинн. Никогда. — Он заканчивает разговор, и я проваливаюсь в кроличью нору в своей голове. Его слова напоминают мне о том, что Майер сказал мне прошлой ночью, и это заставляет меня усомниться в общественных стандартах. Потому что Трент считается лучшим типом человека. Он детектив, столп своего сообщества, и люди смотрят на него снизу вверх, в то время как Мейер предположительно преступник. Учитывая все, что делает Томми, я думаю, что он тоже, но они сделали больше хорошего, чем когда-либо делал Трент. По крайней мере, из того, что я могу сказать.

Думать об этом немного умопомрачительно, и да, я понимаю, что таким образом отвлекаю себя от мыслей о том, что делать с Трентом, но, хотя я знаю, что должна принять решение сейчас, я все еще не чувствую себя готовой.

Что мне, вероятно, следует сделать, так это принять душ, поесть, поговорить с Йен и вообще попытаться пойти на работу сегодня вечером. Сегодня воскресенье, так что ночь должна быть спокойной, но все же… Я должна приложить усилия после того, как два дня болела.

Хотя я чувствую себя чертовски неловко, потому что Мейер, вероятно, знает, почему я пряталась с тех пор, как поговорил с Томми, и я не знаю, сказал ли он Харпер правду или нет.

Да, так противно об этом думать.

Этого почти достаточно, чтобы мне захотелось продолжать прятаться, но я пережила гораздо худшее, чем несколько неловких моментов, поэтому я избавляюсь от омерзения и начинаю брать себя в руки.

После того, что, по ощущениям, меняет жизнь, и кусочка тоста, который едва утолил чувство голода, возникшее после принятия душа, я снова чувствую себя почти человеком. Страх, что Томми мог ошибаться, все еще клубится у меня в животе, но он сказал, что Трента засняли с камеры, когда мне показалось, что я его вижу.

Хотя, если это был не Трент, это заставляет меня задуматься, кто, черт возьми, это был.

Хотя для меня это не проблема. Если это был не Трент, то кто бы это ни был, скорее всего, он осматривал сам клуб или просто притормозил, чтобы проверить свой телефон или что-то в этом роде.

По крайней мере, это то, что я собираюсь сказать себе в любом случае.

Я хватаю телефон и отправляю Йен сообщение, спрашивая, не хочет ли она перекусить, поскольку я "чувствую себя лучше". Я расскажу ей правду, когда увижу ее, но я знала, что если бы она знала правду с самого начала, она бы хотела быть здесь, со мной, и я не смогла бы подвергать ее такой опасности, если бы Трент знал, где я.

Мой телефон звонит, и я смеюсь, когда вижу ее ответ.

Йен

Слава богу, что все закончилось. Да, позволь мне вернуться, принять душ, переодеться, а потом поесть. Нам нужно наверстать упущенное. Ты многое пропустила на работе на этой неделе. У меня ВЕСЬ ЧАЙ.

Я

Тогда поторопись. Чай нужен мне не меньше, чем еда.

Йен

В путь!

Теперь, когда я знаю, что мы уходим, я раздвигаю шторы и проверяю погоду, прежде чем одеться. Надеваю уютный свитер с джинсами и кроссовки, натягиваю на голову шапочку, чтобы скрыть свои очень растрепанные локоны, и как только заканчиваю, в дверь входит Йен.

— Ты не выглядишь так, будто был больна. — Она приподнимает бровь, глядя на меня, когда дверь за ней закрывается, и отводит бедро в сторону, положив на него руку.

— Иди собирайся, потом поговорим. Я умираю с голоду.

Она закатывает на меня глаза, затем преувеличенно вздыхает.

— Отлично. Дай мне десять минут, мне просто нужно переодеться. Я приму душ перед работой.

Я пытаюсь не ерзать, пока жду, пока она приготовится, но терплю эпическую неудачу. К тому времени, как она снова появляется, я расхаживаю по кухне. Она смотрит на меня так, будто я сошла с ума, но я почти уверена, что потеряла рассудок давным-давно… если он у меня вообще был.

— Ты готова?

Кивнув, я беру ключи, телефон и сумочку, убеждаясь, что у меня есть все, что может мне понадобиться. Я чувствую себя взвинченной, как щенок Четвертого июля. Говоря себе, что мне просто нужна еда, мы спускаемся в вестибюль, где ждем Uber, который она нам заказала. Как только мы садимся в машину и трогаемся с места, она смотрит на меня, скрестив руки на груди, и я сглатываю.

У нее такое серьезное выражение лица, и меня переполняет нервозность, независимо от того, насколько это глупо, когда я ерзаю на стуле под ее пристальным взглядом. — А теперь выкладывай.

Мы заканчиваем закрывать Адский пейзаж — Харпер сказала, что я у нее в долгу, — а Йен все еще поносит меня за то, что я притворялась больной.

— Я могла бы тебе помочь. Тебе действительно нужно научиться доверять людям. Я понимаю, что это тяжело, потому что, ну, травма, но я не он.