господствующие высоты 222,9 и 227,5, важный опорный пункт гитлеровцев деревня Шарки, находившаяся на направлении предстоящего прорыва. В ходе этих боев разведчики захватили пленных.

Да, в процессе подготовки к разгрому витебской группировки разведчики 39-й армии проделали огромную работу. И это очень радовало. Но не случайно говорится, что, чем больше радости вокруг, тем острее переживает человек неудачи, горе. И такие переживания, к сожалению, не миновали и нас.

Незадолго до наступления был тяжело ранен начальник разведки 5-го гвардейского корпуса гвардии подполковник Газарян. Причем произошло это на моих глазах. Мы направились с ним на передовой НП корпуса, для того чтобы проверить работу разведчиков и самим взглянуть на противника. Шли по лесной тропинке, разговаривая о делах разведчиков корпуса. И вдруг оглушительный взрыв где-то совсем рядом. Большой осколок мины глубоко врезался в ногу Григория Аракеловича. Я увидел, как он, схватившись рукой за бедро, медленно оседает на землю.

— Что с тобой?! — Я бросился к нему.

Но Газарян ничего не ответил. Он был уже без сознания. Смуглое лицо его стало белым как полотно, Подбежали солдаты, оказавшиеся неподалеку. Вместе сделали перевязку. Потом подполковника на руках доставили в медсанбат дивизии. Он оставался в шоковом состоянии.

— Придется ампутировать ногу, — сделал заключение хирург.

— Нельзя ли обойтись без ампутации? — вмешался я.

Не в моих привычках было вмешиваться в чужие дела, но тут я не мог оставаться в стороне. Григорий был для меня не только боевым соратником, но и другом, однокашником по военной академии. И я повторил вновь:

— Пожалуйста, доктор, если есть хоть малейшая надежда.

— Попробуем, но надежды мало.

Вскоре врачам удалось вывести Газаряна из шокового состояния. Была сделана операция. Затем его эвакуировали в полевой госпиталь, а оттуда — самолетом в Москву. Сердце сжималось от боли, когда мы прощались с Газаряном, этим талантливым, всеми уважаемым человеком.

— Ничего, Максим, я еще вернусь к тебе, — чуть слышно проговорил он в последнюю минуту.

Но возвратиться на фронт Григорию Аракеловичу больше не довелось. Полтора года провел он в госпитале. Ногу ему спасли. Но к моменту выписки война уже закончилась. После завершения лечения он был назначен на преподавательскую работу в Военную академию имени М. В. Фрунзе.

Так перед самым началом наступления мы лишились начальника разведки корпуса. Нужно было срочно что-то предпринимать. Посоветовавшись с генералом М. И. Симиновским, я предложил назначить начальником разведки 5-го гвардейского корпуса моего заместителя по вспомогательному пункту управления подполковника Н. А. Пантелеева. Это предложение было принято.

В ночь на 23 июня шел мелкий, противный дождь. Казалось, весь мир затянут какой-то мокрой серой сеткой. И так кругом болота, а тут еще с неба сыплет и сыплет. Однако к рассвету дождь прекратился.

Ровно в 6 часов утра, как и намечалось по плану, началась артиллерийская подготовка. Многое мне пришлось повидать на фронте, но такого шквала огня я еще никогда не видел. Сотни орудий и минометов одновременно вели стрельбу, причем не по площади, а главным образом по заранее намеченным целям. Противник пытался отвечать, но вскоре мы заметили, что интенсивность контрогня резко снижается. Это говорило о том, что вражеские батареи находятся в трудном положении.

До конца артподготовки оставалось еще около часа, когда к нам начали поступать донесения наблюдателей, из которых следовало, что на ряде участков гитлеровские солдаты, не выдержав обстрела, начинают перебегать из первой траншеи во вторую. Увидев это, гвардейцы 61-го полка 19-й гвардейской стрелковой дивизии, а затем и 17-й гвардейской дивизии сами начали подниматься в атаку, не ожидая конца артподготовки.

Генерал И. И. Людников тут же приказал перенести огонь артиллерии в глубину обороны противника и начинать общую атаку. Батальоны первого эшелона броском преодолели расстояние, отделявшее их от вражеских окопов, и, захватив не только первую, но и вторую траншеи, в быстром темпе продолжали безостановочное движение по направлению к реке Лучеса.

Разведывательные группы стрелковых батальонов захватили первых пленных. Ими оказались солдаты 347-го полка 197-й пехотной дивизии. Результаты допросов целиком и полностью подтвердили данные, которые имелись в нашем распоряжении. Но удалось выяснить одну любопытную деталь. Показания пленных свидетельствовали о том, что их полк начал отход, не дожидаясь приказа. Они сообщили также, что фузилерный батальон (так назывались, по старой традиции, пехотные части и подразделения, укомплектованные пруссаками), который находился в резерве, в ночь перед атакой был введен на передний край для уплотнения боевых порядков. Это значило, что сейчас командир гитлеровской дивизии находится в затруднительном положении, Резервов, судя по всему, у него больше нет.

Невольно вспомнилось, что несколько раньше фашистский генерал Гельмут Гольвитцер, назначенный Гитлером военным комендантом Витебска, получил приказ удерживать этот плацдарм во что бы то ни стало. И Гольвитцер, возглавлявший 53-й армейский корпус, заверил фюрера, что его приказ будет выполнен. А вот теперь наша артиллерия, наши устремленные вперед батальоны вносили существенные поправки в планы немецко-фашистского командования, в обещания генерала.

Как я уже упоминал, еще на рекогносцировке, проводившейся под руководством Маршала Советского Союза А. М. Василевского, командующий фронтом поставил перед нашей армией задачу сохранить в целости и исправности мосты через реку Лучеса. Мы тщательно и всесторонне готовились к этому. И как водится, выполнение столь ответственного задания было поручено разведчикам.

Группа гвардии лейтенанта Алексея Щербакова, в состав которой входило всего десять человек, первой подошла к реке. На плечах отходящих гитлеровцев гвардейцы ворвались на мост.

— Дело сделано! — радостно воскликнул командир группы.

Но торжествовать еще было рано. Выяснилось, что за мостом слева расположена огневая точка, а справа на прямой наводке стоит артиллерийская батарея. А при таком условии и мост уже не мост. Попробуй переправить по нему стрелковые подразделения и танки.

Быстро оценив сложившуюся обстановку, гвардии лейтенант решил не дожидаться подхода наших батальонов. Три разведчика во главе с сержантом бросились к пулеметной точке и ликвидировали ее. После этого офицер повел всю группу к батарее. Но повел не прямо, а в обход. Атака на батарею оказалась такой неожиданной, что в коротком бою вся прислуга была уничтожена, а разведчики захватили шесть исправных орудий, две автомашины с боеприпасами, два пулемета.

Вскоре по мосту через Лучесу, охраняемому нашими автоматчиками, началась переброска на противоположный берег пехоты, танков, артиллерии. Гвардии лейтенант Щербаков за этот бой, за образцовое выполнение сложного и ответственного задания был награжден орденом Красного Знамени. Высоких наград были удостоены и другие разведчики его группы.

Второй мост через Лучесу удалось захватить разведгруппе 296-го инженерно-саперного батальона. Сначала разведчики шли в боевых порядках пехоты. У них была задача найти место для наведения переправы на тот случай,