– Дело сделано, – бросил лейтенант и пошел допрашивать троих задержанных. Но с ними было то же, что и с собаками: совсем расклеились. Поди разбери, кто из них иностранный агент, подлежащий аресту. Все трое были в штатском, а добиться, кто они такие, никакой возможности.

Лейтенант доложил о своем затруднении Глаусхофу:

– Вы лучше сами посмотрите, сэр. Я не пойму, кто из них тот сукин сын, который нам нужен.

– Уилт, – сказал Глаусхоф, с. ненавистью глядя в противогазную морду. – Его зовут Уилт. Он иностранец. Неужели так трудно узнать?

– Для меня все англичашки на одно лицо, – заметил лейтенант и тут же получил два удара – ребром ладони по горлу и коленом в пах. Это капитан Клодиак, несмотря на противогаз, опознала своего обидчика и недруга всех женщин. Лейтенант согнулся, капитан схватила его за руку и на глазах изумленного Глаусхофа с легкостью повергла его помощника наземь.

– Уму непостижимо! – восхитился майор. – Какая удача, что мне довелось увидеть…

– Ладно трепаться, – капитан Клодиак отряхнула руки с таким воинственным видом, как будто не прочь еще на ком-нибудь продемонстрировать свои познания в каратэ. – Этот ублюдок грубо отозвался о женщинах. А вы помянули Уилта. Ведь так?

Глаусхоф удивился. Он и не подозревал, что выражение «сукин сын» – грубость по отношению к женщинам. Об Уилте же в присутствии остальных дам он распространяться не хотел. Но поскольку ему позарез нужен был человек, который знает Уилта в лицо, Глаусхоф предложил:

– Давайте, капитан, потолкуем об этом на улице.

Капитан Клодиак насторожилась и вслед за майором вышла из вестибюля.

– Так о чем вы хотите потолковать? – спросила она.

– Да хоть об Уилте.

– Вы в своем уме? Что вы там такое говорили? Уилт – агент?

Ответ майора был краток:

– Несомненно.

– Откуда сведения? – в тон ему спросила Клодиак.

– Он провез в машине на территорию базы передатчики. С их помощью можно передать наши координаты хоть в Москву, хоть на Луну. Я не шучу, капитан. Более того. штатскому такую технику не достать, в магазине она не продается. Это оборудование казенное.

Глаусхоф с облегчением заметил, что собеседница слушает уже не так недоверчиво.

– И вот теперь, – продолжал майор, – я ищу человека, который смог бы Уилта опознать.

Они завернули за угол. Перед входом в учебный корпус No 9 ничком лежали трое. Их караулили солдаты и две одуревшие от газа собаки.

– Значит, так, ребята, сейчас капитан его опознает, – объявил Глаусхоф и носком ботинка толкнул прыщавого складского служащего. – Эй. повернись-ка.

Прыщавый попытался перевернуться на спину, но вместо этого пополз в сторону и вскарабкался на штурмана, который беспокойно задергался. Глаусхоф с отвращением взирал на эту неуклюжую возню, но вдруг его внимание привлекло более досадное зрелище: одна собака, даже не подумав задрать лапу, мочилась на его ботинок.

– Уберите от меня эту тварь! – завопил Глаусхоф.

То же самое, только менее внятно, силился выговорить штурман, которому не нравилось, что прыщавый откровенно пытается его изнасиловать.

Собаку оттащили – сладить с ней смогли только втроем, – и перед корпусом установился относительный порядок. Но капитан Клодиак снова помрачнела.

– Говорите, нужно опознать Уилта? Но его тут нет.

– Нет? Так вы считаете… – Глаусхоф подозрительно взглянул на разбитую дверь.

– Лейтенант велел взять этих, – вступил в разговор один солдат. – Больше в зале никого не было. Я проверял.

– Должны быть! – рявкнул Глаусхоф. – Где Хара?

– Внутри. Там, где вы ему…

– Без вас знаю где. Ну-ка живо позовите его сюда.

– Слушаюсь, сэр, – произнес солдат и испарился.

– Теперь вам не поздоровится, – заметила капитан Клодиак.

Глаусхоф махнул рукой:

– Пустяки. Через кордон ему не прорваться, а если его пришибет током у ограждения или задержит охрана у ворот, беда невелика.

И все-таки майор с тревогой посматривал на однообразные корпуса, разделенные дорожками для машин. Знакомые здания словно изменились. Уж не вздумалось ли им укрывать пропавшего Уилта? И вдруг майора, который вообще-то оригинальностью не отличался, поразила необычная мысль: а ведь Бэконхит ему все равно что дом родной, его оплот в чужой стране. И даже отрадный рев самолетов – память о родине, городишке Эйдерберг в Мичигане, о доме неподалеку от скотобойни, где резали свиней. В детстве их визг и рев взлетающих истребителей будили Глаусхофа по утрам; уже тогда этот шум вселял в его душу покой. Мало того, Бэконхит с его ограждениями и охраной у ворот – та же Америка, его страна, могучая и независимая; страна, которая благодаря мощным арсеналам и неизменной бдительности может не бояться никаких врагов. Вокруг базы, за проволочной оградой, за хмурыми болотами, стоят ветхие деревушки и городишки, где ленивые торговцы не умеют как следует обслужить покупателя, а в грязных пивных непонятные люди потягивают теплое, сомнительное в санитарном отношении пиво. А здесь, на базе, – образцовый порядок, удобства, последние технические новинки. Посмотришь – и убедишься, что Соединенные Штаты Америки по-прежнему остаются Новым Светом и никому за ними не угнаться.

Глаусхоф увлекся и чуть не забыл, что происходит у него под носом. А ведь Уилт прячется в одном из этих зданий, и, пока мерзавца не найдут, жизнь на базе будет отравлена его присутствием. Майор поспешно отогнал эту кошмарную мысль, но тут его взору предстал другой кошмар. Из-за угла появился лейтенант Хара. Женоненавистник еще не оправился после урока, который дала ему капитан Клодиак: его вели под руки два охранника. В этом не было ничего удивительного, однако Глаусхофа поразил нечленораздельный лепет лейтенанта, который трудно объяснить ударом в пах.

– Это из-за ПГ, паралитического газа, сэр, – сообщил охранник. – Лейтенант, наверно, открыл в вестибюле канистру.

– Открыл канистру? В вестибюле? – взвизгнул майор. Он с ужасом представил, какие тяжелые последствия будет иметь этот идиотский поступок для его карьеры. – Но ведь там женщины!

– Так точно, – вдруг выговорил лейтенант Хара заплетающимся языком.

– Что значит «так точно»? – вскинулся майор.

– Обязательно, – произнес лейтенант неожиданно тонким голоском. – Обязательно. Обязательно. Обязательно. Обязательно…

– Заткните ему пасть! – заорал Глаусхоф и что есть духу помчался в соседний корпус в надежде, что еще не все потеряно. Увы, надежды его были тщетны. Трудно сказать, какая муха укусила лейтенанта. Скорее всего, он решил защититься от нового нападения капитана Клодиак и дернул кольцо газовой гранаты, не заметив, что его противогаз сполз при падении. За стеклянной дверью вестибюля майор увидал диковинную картину. Теперь Глаусхоф мог не волноваться, что миссис Офри помешает его планам: жена начальника административного отдела картинно перевешивалась через спинку стула, волосы ниспадали до пола и, к счастью, закрывали ее лицо. В эту минуту она больше всего напоминала крупную любострастную шотландскую овцу, которую несколько преждевременно пропустили через вязальную машину для выделки трикотажа. Не лучше выглядели и остальные. Астронавигаторша, лежа на спине, с редкостным безразличием изображала сексуальные переживания. Прочие слушатели курса по культуре и государственному строю Великобритании вполне сошли бы за массовку из фильма о конце света. Глаусхоф снова почувствовал себя неуютно, и только последние крупицы здравомыслия помогли ему взять себя в руки.