Когда наша группа из одиннадцати человек вошла в особняк, мэр спустился поприветствовать нас, и его лицо было белым от гнева. Ведь закрытие школ создавало для него серьезную политическую проблему. Он начал кричать на нас, и мы хотели уйти, но помощник мэра остановил нас.

Нас провели в большую, красиво оформленную гостиную и сказали, что по приказу мэра нам не разрешено покидать особняк, пока забастовка не будет урегулирована. Полиции было дано указание не выпускать нас. Неужели мэр хотел сломить нашу волю, заставив нас чувствовать себя некомфортно?

Главным вопросом в первый день в особняке было — где спать? В комнате, отведенной нам, да и во всем особняке мэра не было спален и не было кроватей. Джордж, вице-президент по средним школам, был большим любителем кемпингов и предложил купить надувные матрасы. Мы одобрили расход. Через пару часов Джордж вернулся с одиннадцатью надувными матрасами, но, к сожалению, забыл купить насос. И вот наш Комитет по переговорам дружно уселся надувать матрасы, дуя прямо в них. Помощник мэра заглянул к нам и, увидев, как весь наш комитет, сидя на полу, усердно надувает щеки, дуя в матрасы, наверняка подумал, что мы тронулись умом.

Переговоры с Комитетом заняли 11 дней. Нам предстояло решить несколько сотен вопросов, но в конце концов после многих уступок с обеих сторон у нас появился контракт, который мог быть принят членами нашего профсоюза. И мы оказались правы. Вместе мы одержали великую победу. Подавляющим большинством голосов контракт был принят, и забастовка закончилась»[3].

После такого сухого изложения исторического факта надобно добавить сочных подробностей, которыми Юджин поделился со мной: в особняке мэра Нью-Йорка не было не только спален — не было и душевых. Там никогда никто не оставался на ночь, и группа из 11 человек, среди которых была одна женщина, проспавших на полу в одной комнате в течение долгого времени на надувных матрацах, находилась в очень некомфортабельных условиях.

После долгих переговоров забастовщикам было разрешено по очереди уходить домой помыться, на что отводилось 2–3 часа.

Людей кормили, и это было все, что мэр сделал для них. Профсоюз учителей победил, и Юджин очень гордился этой победой, добытой в трудных условиях. Не уверена, что Профсоюз помнил и оценил эти героические усилия своих избранных делегатов.

А вот еще одна история, связанная с Юджином Блумом, развернувшая мое сознание с привычного угла зрения на противоположный.

Речь пойдет об атомной бомбе, сброшенной на Хиросиму, которая спасла жизнь Юджину и полумиллиону американских молодых парней.

Эта страничка биографии Юджина Блума и истории Соединенных Штатов Америки меня удивила.

Он вспоминал неоднократно, что атомная бомба спасла его жизнь.

Мы в Советском Союзе были выращены и воспитаны в огромном возмущении этим актом «американской военщины», обвиняя Америку в жесточайшем, античеловеческом действии против военного противника, но приведшем к таким страшным жертвам и последствиям для мирного населения городов Хиросимы и Нагасаки воюющей Японии.

И вдруг такое мнение очевидца! Все русские знакомые и я были в шоке.

Одна моя приятельница, серьезный писатель, однажды послала к нам журналистку с Белорусского телевидения, собиравшую информацию для телеканала «Звезда». Приехала очаровательная молодая женщина с оператором и ассистентом, и мы все, открыв рот, слушали этот рассказ.

1945 год. Американский военный флот в этом регионе у берегов Японии был представлен крейсерами и эскадрами, на которых находилось полмиллиона молодых моряков. Южину было 20 лет. Их готовили к высадке на берег Японии. Зная о жестокости японцев к противнику на примере китайских и корейских войн, молодые американцы готовились к худшему. Стараясь не потерять мужества, они писали домой прощальные письма, горько шутили, потихоньку незаметно плакали, готовясь погибнуть в боях.

Из Wikipedia: Прогнозы возможных потерь при осуществлении операции различаются, однако, как считается, они были бы чрезвычайно высоки: в зависимости от степени участия в боевых действиях японских гражданских лиц, они могли бы исчисляться миллионами для союзников и десятками миллионов для японцев.

До высадки оставались считаные дни, но в одно прекрасное утро их разбудил корабельный рупор, и они услышали, что по указанию президента США Трумэна и по приказу генерала Мак-Картера на Японию были сброшены атомные бомбы и Япония капитулировала.

Ликование воцарилось на корабле. Моряки обнимались, плакали, не скрывая слез, обнимались. Они были спасены от неминуемой гибели. Полмиллиона молодых ребят.

Интересны были рассказы Юджина о том, как американские моряки сходили на японский берег через две недели после капитуляции.

Они стояли в семидесяти километрах от Токио — час по железной дороге.

В первый их выход на улицах было пусто, не было людей вообще. В следующий раз стали выходить мужчины. На их лицах были испуг и ожидание агрессивного поведения вражеских военных. Поняв, что им ничего не угрожает и американские парни открыты и даже дружелюбны, началась обменная торговля. Валютой были американские сигареты. Взамен японцы предлагали пиво, что-то еще.

В третий выход на берег они увидели на улицах женщин и детей; лица их не были испуганы, и Юджин отметил даже приветливость.

Шла честная (Юджин подчеркивал это) торговля. Никаких грабежей, изнасилований и агрессивного поведения к мирным жителям.

По армии был приказ, и нарушивших ждало строгое наказание, вплоть до расстрела. Одна подобная история была широко освещена, и насильник был приговорен к высшей мере. Как рассказывал Юджин, у Америки были намерения привести Японию к демократии, помочь создать политические партии, поднять права женщин и их участие в голосовании, осуществить свободу слова, а также провести модернизацию флота по английскому образцу и направить нужные категории на учебу в Англию.

Русских интервьюеров интересовали бытовые условия моряков, и Юджин с удовольствием рассказывал. Оператор поинтересовался, как кормили моряков, и получил подробный отчет, от которого у нас вытянулись лица: «Еда была хорошая и вкусная. Ешь сколько хочешь! Моряки подходили к раздатчику