жизнь никогда не даст ему в полной мере тех благ, что он заслужил одним фактом своего появления на свет, а значит, глупо ждать милостей от судьбы, нужно вырвать их у неё с боем и кровью. Родившийся единственным сыном после бесплодных десяти лет брака, и заключённого-то только с целью появления на свет наследника, Родриго с самого детства привык к тому, что он избранный, перед которым открыты все дороги, дворцы и сундуки, битком набитые сокровищами. Но пустоголовая кокетка-жизнь, способная одним щелчком пальцев повергнуть всемогущего властелина в грязь и из той же грязи возродить нового героя, с беззаботным смехом смешала амбициозному мальчишке все карты. Сначала умерла мать Родриго, на хрупких плечах которой лежала ответственность не только за семью и продолжение рода, но и материальное благополучие всех обитателей фамильного замка. Потеря матери донельзя огорчила Родриго, ведь из-за траура он лишился своего первого официального выхода в свет и представления членам королевского семейства! Юный дон Гонсалес скрипел зубами, в своих покоях на чём свет стоит проклинал дурацкие обычаи и так некстати скончавшуюся родительницу, но публично усиленно изображал скорбь. Что поделать, лицемерие — залог успеха и процветания в благородной Испании.

Не успел Родриго оправиться после смерти матери, точнее, тех «неудобств», которые с ней были связаны, как пришла новая беда: оставленный без контроля властной супруги дон Гонсалес пустился во все тяжкие и в скором времени промотал на пирушки и роскошных, пусть и легко доступных красоток всё своё состояние. Путь блестящего придворного для амбициозного юноши оказался закрыт, оставалось идти или в священники, или в военные. Тщательно изучив оба варианта, Родриго предпочёл грубой сутане и показной набожности блеск мундира и звон шпор, после чего не задумываясь поступил в кавалерийский полк, благо к седлу был приучен сызмальства. Неприятной неожиданностью оказалось для пылкого вояки то, что в армии существует жёсткая дисциплина (и кто бы мог подумать!), а офицеры страшно не любят норовящих их превзойти мальчишек, которые и пороха-то толком нюхнуть не успели. Родриго мысленно проклинал всё и всех, но внешне старательно изображал ответственного и исполнительного воина, готового без раздумий отдать жизнь за родную Испанию. Увы, ставшее привычным лицемерие никак не приносило золотых яблок, увенчанных лавровыми венками, в карманах у Родриго по-прежнему было пусто, а слава шла исключительно «с душком». Пылкий кабальеро уже почти отчаялся и решился подать в отставку, чтобы перейти на ранее отвергнутую стезю духовного пастыря (должность не ахти денежная, зато можно весело проводить время с хорошенькими прихожанками, не зря ведь каморки для исповеди такие маленькие и тёмные!), но тут ему удалось-таки ухватить за хвост свою птицу-удачу.

На балу Родриго танцевал вальс с одной пусть и поблёкшей, но всё ещё очаровательной донной, особую прелесть которой придавало весьма внушительное состояние, доставшееся ей от покойного супруга. Очарованный блеском золота, которое ловко скрывало преждевременное увядание дамы, Родриго превзошёл всех и уже к концу вечера получил от донны милостивое приглашение в гости. С трудом выдержав положенные по этикету пару дней, лейтенант (пока ещё только лейтенант) Гонсалес буквально прилетел к своей драгоценной даме. Как оказалось, донна получила от покойного супруга не только огромное состояние, но ещё и весьма симпатичную дочку, которую мачеха, радея исключительно о спасении души невинной девы, держала почти за прислугу. При виде молодого прелестного личика и весьма аппетитной, уже вполне сформировавшейся фигурки кровь лейтенанта закипела, а облегающие штаны выразительно показали всю глубину «нежных чувств» кабальеро.

Конечно, бросать донну Родриго не собирался, а потому разыграл весьма галантную комбинацию: ухаживал за почтенной дамой, выкачивая из неё денежки, и при этом охотно резвился с её падчерицей, клятвенно обещая бедной девушке жениться на ней, как только… Ну, вы сами понимаете, каждый раз находилась очень уважительная причина для того, чтобы отложить не только свадьбу, но и официальное сватовство. Жизнь наконец-то заиграла для Родриго Гонсалеса яркими красками, он даже смог получить (купить, но кому это интересно!) звание капитана, как вдруг проклятая судьба в очередной раз щёлкнула своими пальчиками, и всё полетело прямиком в ад. Красотка падчерица обнаружила, что беременна, и с гордостью сообщила эту прекрасную, с её точки зрения, весть своему возлюбленному. Родриго буквально окаменел от ужаса, а девица требовала немедленного обручения и свадьбы, в противном случае угрожая рассказать всё мачехе. Рассказывать ничего не пришлось, донна уже давно подозревала неверного возлюбленного и самым возмутительным образом подслушала разговор Родриго с его пассией! Скандал вышел знатный, капитана Гонсалеса от потери чина и, что было для него самым страшным, свадьбы спас старый друг отца, выхлопотавший для него должность коменданта в богом и людьми забытом Лос-Анхелесе. Стоит ли говорить, что амбициозный капитан, со скандалом и позором вышвырнутый из Испании, ещё до приезда ненавидел и город, в котором должен был служить, и всех, кому не посчастливилось жить в этом жалком городишке.

Увы, Лос-Анхелес оправдал самые мрачные предчувствия Родриго: это действительно был тихий сонный городишко, управляемый горсткой спесивых кабальеро, вдали от настоящей власти считавших себя прямыми потомками бога на земле. Конечно, терпеть старческую спесь капитан Гонсалес не собирался, а потому делал всё для того, чтобы никто в городке не сомневался: он и только он власть и сила Лос-Анхелеса. Денег это приносило не особенно много, зато уязвлённое самолюбие врачевало. А потом комендант случайно узнал, что в городишке есть золото! Об этом болтал пьяный индеец в кабачке, искренне уверявший всех, что он прямой потомок могущественного племени майя. Конечно, бредням пьянчуги никто не верил, но, тем не менее, комендант приказал солдатам схватить индейца под предлогом нарушения общественного порядка. После трёх часов у позорного столба, являвшегося единственной достопримечательностью центральной площади города, и пятнадцати ударов плетью несчастного и окончательно протрезвевшего индейца бросили в тюрьму, где и состоялась беседа с комендантом. Прикованный цепями к стене старик угрюмо молчал и категорически не желал общаться с почтившим его своим визитом капитаном Гонсалесом, пришлось развязывать упрямцу язык раскалёнными на огне клещами.

Индеец, понятное дело, после такой «горячей» беседы умер, но успел назвать сеньоров буквально сидящих на золоте. Их оказалось не так и много: дон Алехандро де Ла Вега, пожалуй, признанный лидер этого провинциального болота, дон Михаэль, по которому слезами горючими обливалась верёвка, а то и топор палача, дон Эстебан, живая мумия, которую потеряли в небесной канцелярии, не иначе, и дон Рамирес, в чьей биографии было столько тёмных пятен, что это наводило на размышления, причём