Штангер весь превратился в слух.

— Передача началась в двадцать три пятьдесят. Текст телеграммы записан на магнитофонную ленту. Дешифровщики пытаются раскрыть ее шифр…

— Это радиостанция принадлежит партизанам? — спросил капитан Клаузер.

— Специалисты склонны думать, что это агентурная радиостанция, так как партизаны не пользуются таким шифром. Все офицеры должны сконцентрировать свои усилия на том, чтобы обнаружить и уничтожить вражескую рацию. Это приказ! Все свидетельствует о том, что в последнее время в нашем районе активизировалась работа шпионской рации…

Завелли долго разглагольствовал относительно того, какие оперативные меры необходимо предпринять, чтобы воспрепятствовать разведке противника. Он заверил, что в ближайшее время Центр получит в свое распоряжение автомашину, оборудованную пеленгационной аппаратурой для обнаружения агентурных и партизанских раций.

— Однако прибытие специальной группы пеленга, — уверял Завелли, — это лишь подготовка к другим, более важным мероприятиям, которые намечено осуществить в Беловежской пуще.

Штангер вышел с совещания, охваченный тревожными мыслями. То, что он услышал от Завелли, серьезно обеспокоило его. «О каких других оперативных мероприятиях идет речь? Что еще имел в виду Завелли, упомянув о каком-то таинственном объекте? На некоторое время мне нужно прекратить пользоваться рацией. Буду действовать через Хальку…»

На следующий день после совещания Штангер получил с утренней почтой письмо от Хелен. Вот уже больше недели от нее не было известий, поэтому он с нетерпением вскрыл конверт и быстро начал читать письмо. Хелен извинялась, что задержалась с ответом, и сообщала, что она приболела: простудилась, у нее грипп, и ей прописан постельный режим. Хелен просила навестить ее, так как она не в состоянии сама приехать в Беловеж…

Штангер прочитал письмо несколько раз и по условному знаку догадался, что за этими безобидными словами кроется другое, тайное содержание. День тянулся невыносимо медленно. Штангер едва дождался наступления ночи, когда он смог бы узнать скрытое содержание письма. Завелли на очередном совещании долго и нудно инструктировал офицеров, уверяя, что определенные оперативные меры, которые намечены на ближайшее время, обеспечат успех их работы, особенно по ликвидации агентурных раций большевиков.

Поздно вечером, когда дворец погрузился в сон и в коридорах улеглась суета, Штангер достал химические реактивы, выглядевшие, как безобидные пилюли от головной боли. После соответствующей обработки письма он прочитал между строк: «Болезнь — выдумка. Речь идет о твоей безопасности. Ты должен во что бы то ни стало, приехать. Жду».

«А может, это имеет какую-то связь с тем, о чем разглагольствовал на совещании Завелли? Конечно! Халька не стала бы забивать мне голову ерундой. Повод для поездки у меня есть: ее болезнь. Я должен ехать, и немедленно. Вокруг меня начинает творится что-то неладное…» — с такими мыслями он уснул, но сон его был чутким и тревожным.

Сразу же после завтрака, убедившись, что Завелли уже у себя в кабинете, Штангер позвонил и попросил принять его. Шеф приказал прийти через час.

В указанное время Штангер по-уставному доложил о своем прибытии. Завелли сразу же поинтересовался, какое дело привело его к нему.

— Герр майор, я по личному вопросу…

— Что случилось? — спросил Завелли.

— Я никогда не обращался к Вам с личными просьбами…

— Знаю, знаю. Так в чем же дело?

— Я получил письмо от инженера Хелен из Кенигсберга. Она сообщает, что больна, и довольно серьезно. Она просит меня приехать… — выпалил он и слегка покраснел.

— Только и всего? — Завелли поднял брови.

— Да, герр майор.

— Сочувствую. Значит, хочешь поехать в Кенигсберг?

— Все зависит от вас, герр майор.

— Не очень-то для меня это кстати, так как на днях ты будешь здесь нужен. Мы подготавливаем некоторые мероприятия, о чем я говорил на совещаниях. От их выполнения зависит успех в нашей работе… Три дня тебя устраивают?

— Вполне, герр майор, благодарю вас.

— Хайден выпишет тебе документы. Сегодня хочешь ехать?

— Как можно скорее.

— Хорошо. Перед отъездом зайдешь ко мне. Дам тебе пакет. Вручишь его шефу «Асте I» в Кенигсберге либо его заместителю. Предупреждаю: это документы большого оперативного значения.

Штангер, обрадованный таким оборотом дела, еще раз поблагодарил Завелли, вышел из кабинета, быстро собрал дорожный чемодан, взял разрешение на выезд и был готов в дорогу. Оставалось только взять пакет с документами, который майор Завелли посылал полковнику Нотцену — шефу «Асте I» в Кенигсберге.

В Кенигсберг Штангер прибыл вечером. Не теряя времени, он взял такси и прямо с вокзала поехал на улицу Бисмарка, где располагалось здание абвера в Восточной Пруссии. В дежурном помещении тщательно проверили его документы и направление в «Асте I». Затем дежурный офицер куда-то позвонил и, получив разрешение, проводил Штангера на третий этаж. Несмотря на поздний час, в здании «Асте I» кипела работа. Мимо Штангера сновали офицеры с кипами папок в руках. Здесь и там над тщательно закрытыми дверями служебных кабинетов горели красные лампочки, запрещавшие вход посторонним. Штангер знал об этом шпионском гнезде, но сам был здесь впервые и поэтому усиленно старался запомнить все, что видел.

Сопровождавший Штангера офицер ввел его в узкий, полный закоулков коридорчик и толкнул дверь, обитую кожей. Они очутились в большой комнате, разделенной на две части стеклянной перегородкой. Офицер указал ему на стул и удалился. За стеклянной перегородкой находились столы с бесчисленным множеством телефонов и телетайпов. Их обслуживали несколько офицеров. Минут через десять дверь, возле которой сидел Штангер, отворилась, и один из офицеров пригласил его войти в кабинет шефа «Асте I».

Штангера ошеломила пышность кабинета. За столом сидел полковник Нотцен — шеф второго после Берлина центра абвера. Это был мужчина несколько старше шестидесяти лет, худощавый, с бледным лицом и водянистыми глазами. Он смерил доложившего о своем прибытии Штангера неприятным взглядом и произнес:

— Герр майор Завелли прислал с вами некоторые документы, которые я жду…

— Так точно, герр полковник. Вот они, прошу вас. — Штангер вытащил из полевой сумки засургученный пакет и передал Нотцену. Тот указал ему на стул.

— Прошу садиться. — Нотцен снял печати, взял из конверта несколько сложенных пополам, отпечатанных на машинке листов и бегло пробежал их взглядом. — Что у вас слышно? — Он поднял глаза на Штангера.

— Работаем, герр полковник.

— Майор Завелли сообщает мне об усилении бандитизма в Беловежской пуще и о проникновении в этот район разведки противника. Что, действительно положение настолько плохо?

— По-моему, оценка майора Завелли, моего прямого начальника, совершенно правильная. Мы отмечаем все большее число диверсионных актов партизан, а данные радиоперехвата свидетельствуют о том, что в пуще работают также и шпионские радиостанции.