— Обеспечим. — Признавая его правоту, я перевел взгляд на Якоба. — Ты тоже в одной рубашонке ехать собрался?

— Какой же ты нудный! — Мошенник допил вино и нетвердым шагом вышел из комнаты. Но тут же заглянул обратно: — Через полчаса? У меня полно времени…

— Только попробуй. — Пригрозил я ему кулаком и начал собирать вещи. Потом глянул на лучника, которого из каталажки привезли разве что не в тюремной робе, и тяжело вздохнул: — Теплого ничего нет?

— Откуда?

— Пошли, — чувствуя, как одна за другой начинают наваливаться проблемы, позвал его я. — Попробуем что-нибудь подобрать.

И в самом деле, найти теплую куртку, плащ и шапку удалось без труда. Но вот уложиться в полчаса при всем желании не получилось. И в час тоже. А с другой стороны, ну выедем мы на пару часов позже, и что с того? До Марны путь неблизкий. Наверстаем.

Да даже если и не наверстаем, ничего страшного.

Потому как очень сомневаюсь, что похитители станут нашего прибытия дожидаться. На самом деле вариантов немного: либо они давно под замком сидят, либо нам в который раз за ветром в поле гоняться придется.

— Себастьян! — окликнули меня вдруг.

— Да? — обернулся я к заглянувшему в комнату Раулю Луринге и закинул на плечо ремень дорожного мешка. — Иду.

— Отбой, — махнул рукой граф.

— В смысле?!

— Меня срочно во дворец вызывают, отправимся в путь завтра на рассвете.

— Как скажете, — пожал я плечами и выглянул в окно. Пока собирались, уже стемнело. Так что смысла пороть горячку и в самом деле не было никакого. А вот поутру спокойно выедем, как нормальные люди. — С Рохом как поступим?

— Насчет него я распорядился, — успокоил меня Рауль и вытащил из дорожного саквояжа тоненькую книжицу в кожаном переплете. — Держи-ка, ты интересовался.

— Что это?

— Полный список проповеди Себастьяна Косаря о зеркалах. Но учти — до отъезда книгу нужно будет вернуть в библиотеку ордена. Братья очень просили.

— Хорошо, обязательно, — кивнул я. — До завтра.

— До завтра.

И граф вышел из комнаты.

Я запалил свечи и уселся за стол. Идея наложить лапу на список проповеди Святого Себастьяна «Зеркала как греховные очи Бездны» появилась сразу после нападения воровавших из отражений чужие облики марионеток. Слишком уж много вопросов оно вызвало.

Как бесноватые обрели такую способность? Как умудрялись полностью принимать новое обличье? Менялись ведь не только лица, но и тела! При чем здесь вообще зеркала? А самое главное — как противостоять новой напасти?

И в тексте этой самой проповеди, по неизвестным причинам исключенной из канонического сборника откровений Себастьяна Косаря, я как раз и надеялся отыскать столь нужные мне ответы. Вот только продраться через изречения Святого оказалось делом далеко не простым: проповедь не редактировалась и приводилась как есть — в изначальном виде. А тезка мой, надо признать, был редким любителем напустить туману. Чуть ум за разум не зашел, пока читал.

В итоге я вылил в кружку остатки вина из принесенной мошенником бутылки — к месту пришлась, ничего не скажешь! — и задумчиво откинулся в кресле. То, что зеркала вовсе не так безобидны, было мне известно и раньше. Нагляделся. И марионетки жути нагнали, и коменданта «Ржавой кирки» зять к бесам спровадил похожим макаром. А еще ведь была дуреха из Сарина, которая бесноватой по собственной глупости стала.

Нет, здесь явно дело нечисто! Но в чем подвох?

Неужели из зеркал, как полагал Святой Себастьян, и вправду на нас смотрит сама Бездна? И не просто смотрит, но ворует отражения людских душ?

Официальная Церковь, разумеется, с этим утверждением категорически не согласна, слишком от него ересью попахивает. Ведь что сказано? Сказано: душа человеческая несет отблеск Изначального Света, и потому Извечная Тьма способна дотянуться лишь до оскверненного грехами человека, и никак иначе. Однако Себастьян Косарь не делал различия между грешниками и праведниками, а это ли не признание главенства Тьмы? Он ведь прямо заявил: если слишком долго глядеть в Бездну, однажды она может взглянуть на тебя. Как ни крути, но из его слов явно следует, что зеркала — это окна в потустороннее.

Конечно, в обычной ситуации отражения никому навредить не способны, но не случайно же в доме покойника все зеркала занавешивают! Не на пустом месте родился этот обычай, ох не на пустом…

И пусть Святой лишь предостерегал от обращения к Бездне, одного упоминания зеркал оказалось достаточно для исключения проповеди из канонического сборника откровений. Выходит, иерархи церкви осознавали их опасность еще до Великого Собора. И что тогда говорить про наши времена, когда бесы расплодились и преумножились?…

Я допил вино, глянул на настенное зеркало, которое первым делом при заселении завесил полотенцем, и в задумчивости почесал затылок. Посмотреться, что ли? А почему нет, собственно? Вряд ли сюда ко мне в гости марионетки заявятся. Про Бездну уж и не говорю. Да и разбить это «окошко в потустороннее» завсегда можно: его светлость, Думаю, из-за такой мелочи не обеднеет.

Я подошел к стене и отдернул полотенце. Что и требовалось доказать: никакой Бездны! Моя и только моя физиономия! Длинный нос, ввалившиеся щеки, выцветшие глаза и рыжая щетина на щеках и подбородке. Себастьян Март собственной персоной, не красавец, но и не урод — прошу любить и жаловать!

Несколько минут я изучал свое отражение, потом потер подбородок и широко зевнул, а когда вновь бросил взгляд на зеркало, из серебряной рамки на меня смотрело чье-то чужое лицо.

— Глаза — это зеркало души. Я говорил, а ты не верил, — усмехнулось отражение Яна Верга. Давным-давно отправившийся к бесам брат-экзекутор прищурился и как ни в чем не бывало продолжил: — Как обычно и случается, сила досталась тому, кто меньше всего этого достоин. Ну? Ты и дальше собираешься валять дурака или наконец ей воспользуешься?

Я попытался оторвать взгляд от зеркала или хотя бы отодвинуться от него, но тщетно — тело онемело.

— Зачем цепляться за бренное существование, если можно стать по-настоящему великим? Разве ты не хочешь обрести бессмертие и вечную молодость? Власть, наконец? К чему возводить в культ свою человеческую сущность? Это ведь не даст тебе ничего, кроме смерти! Сколько жалких людишек ты собственноручно отправил в Пустоту? Сколько отправишь еще? Что общего у тебя с ними?

Зеркало пошло рябью, и вот уже на меня уставился жулик, не от большого ума решивший, что может безнаказанно обворовывать старину Оша. Стремясь скрыть свои проделки, он попытался убить меня, да не вышло — точнее, вышло наоборот, и это все, что я о нем помнил.

А потом лица стали сменять друг друга с пугающей быстротой.

Я видел удавленников и утопленников, заколотых и зарубленных.

В мундирах и камзолах, рубахах и плащах, в шляпах и с непокрытой головой.