— Что такое? — спросила Джулия.

— Это Губерт Росс. Посмотри: можно сказать, что это брат-близнец нашего священника.

— Ну, в общем, да, — согласилась та после недолгого изучения снимка Росса. — Ну и что?

— Так вот, Губерт Росс как раз был на вечеринке, которую устраивал у себя вчера вечером Вик Джексон, плюс рояль, канделябр и засохшая кровь на одной из клавиш. Все вместе это представляет набор довольно неприятных фактов, не правда ли?

По всей видимости, аргументы Томаса убедили Джулию только наполовину. Он делал слишком скоропалительные выводы. Женщина возразила:

— Но, по словам Катрин, у священника были длинные светлые волосы, а оба мужчины почти лысы. И насколько мне известно, это была встреча старых друзей, а не костюмированная вечеринка. А потом, рояль и канделябр составляют классическое сочетание…

«Джулия права. Все это полная ерунда», — подумал Томас.

Совершенно упав духом, он тем не менее упрямо произнес:

— И все же я хочу показать эту фотографию Катрин, пусть даже на снимке нет никаких светлых волос.

— Тебе хотелось бы увидеть его с длинными волосами?

— Что ты имеешь в виду? — удивленно спросил психиатр.

— Это очень просто, ты сам убедишься.

Она включила компьютер, взяла газету, поместила первую страницу на оптический сканер, и на экране тут же появилась цифровое изображение Росса.

— Я использую эту программу при лечении моих пациентов, страдающих заниженной самооценкой, — пояснила Джулия. — Мы вместе смотрим на их новый образ, обсуждаем, нравится ли им… это удивительно.

Джулия нажала несколько клавиш, и, по волшебству информатики, на лысый череп Губерта Росса наложились длинные светлые волосы.

— Интересно! — протянул Томас, усмехнувшись тому, как Его Преосвященство, серый кардинал Нью-Йорка, на глазах превратился в трансвестита.

— Распечатать?

— А ты можешь?

— Ну конечно!

Через несколько секунд цветной принтер вывел на бумагу результат только что проделанных ею модификаций. Она протянула листок Томасу, который озадаченно вздохнул.

Несколько минут спустя слегка напуганная Катрин подтвердила предположение доктора: вне всяких сомнений, это был мужчина, накануне совершивший нападение на нее.

— Ты в этом уверена, Катрин? Я спрашиваю потому, что это очень важный общественный деятель. И если ты уверена, мы выдвинем против него обвинение. В противном случае мы рискуем нажить себе немало врагов. Ты понимаешь, о чем я говорю?

Психиатр знал, что в свои восемнадцать лет она уже не была ребенком, однако, поскольку девушка не обладала большим опытом в юридических делах, он считал необходимым расставить все точки над i.

— Да, я понимаю, — ответила Катрин с серьезным видом. — Я совершенно уверена, что это он.

— Готова ли ты свидетельствовать против него в суде? — поинтересовалась Джулия, пришедшая вместе с Томасом.

— Абсолютно.

— Сейчас я попрошу тебя об одной вещи, Катрин: не говори никому о нашем сегодняшнем разговоре.

— Понимаю и обещаю молчать.

Они ободрили девушку и вернулись в кабинет Джулии.

— Ну и толку-то от того, что она опознала Росса, — сказала Джулия, разглядывая измененный ею снимок, — здесь есть одно несовпадение: у Росса не длинные волосы.

— Но он был на вечеринке у Джексона.

— Возможно, она путает его с женой, которая была с ним, она, кажется, блондинка.

— Жены не были приглашены, это был вечер встречи старинных школьных приятелей.

Повисла тишина, затем Томас снял трубку телефона и набрал номер адвоката Робертсона. Ему повезло: последний все еще был у себя в офисе, несмотря на то что уже провел за работой битых пять часов в пятницу после полудня, что вообще было не слишком характерно для людей, занимающихся адвокатской деятельностью, но являлось отличительным качеством Робертсона. Томас вкратце обрисовал свои предположения и спросил его мнение.

— Тебе нужен свидетель, дружище. И конечно, это должен быть кто-то еще помимо самой жертвы. В делах с обычным изнасилованием, если можно так выразиться, свидетелем нередко выступает сама жертва и, в общем-то, этого оказывается достаточно. Но в данном случае речь идет о публичном политике, об очень влиятельном человеке. Если мы решим выдвинуть официальное; обвинение, то еще на предварительном рассмотрении будет крайне сложно убедить судью начать процесс. И потом, я не уверен, что получится уговорить прокурора взяться за это дело. Есть две разновидности правосудия, и тебе решать, каким путем пойти: следовать правосудию для обычных людей или людей, обладающих властью. В случае с таким человеком, как Росс, никто не захочет впутываться в историю, располагая несколькими, пусть даже чертовски хорошими, доказательствами, этого мало, чтобы идти до конца и выиграть дело. И на мой взгляд, в данный момент у тебя нет этих доказательств, Томас. Извини, что вынужден разочаровать тебя.

— Ты полагаешь, что у нас нет необходимых доказательств? В самом деле? А рояль, например, со следами крови.

— Сказать честно, Томас, в Нью-Йорке наверняка сыщется десять тысяч роялей. Да к тому же девушка опознала Росса лишь в обрамлении длинных светлых волос. Судья рассмеется нам в лицо. Это слишком неправдоподобно. Нет, единственный выход — найти стороннего свидетеля. Человека, который бы присутствовал при изнасиловании и согласился давать показания. Но если именно Росс изнасиловал Катрин, в чем я лично сомневаюсь, то, думаю, он не настолько идиот, чтобы делать это при свидетелях. Он на виду, а это отнюдь не украсит его репутацию. Что ты об этом думаешь?

— Ты прав, — вынужден был признать Томас скрепя сердце.

Ставка была слишком высока, так что вероятность того, что весь этот кошмар растает, словно дымка, была равна нулю. Если бы ему удалось отыскать виновного, то удалось бы рассеять мучительные сомнения, терзавшие его с самого утра. Но до тех пор, пока эта неопределенность не рассеется, он не сможет смотреть на собственное отражение в зеркале.

К тому же, если его расследование не даст никаких результатов, это будет означать конец профессиональной деятельности. Даже при условии что он выиграет процесс, ему уже никогда не позволят вернуться к медицинской практике, иначе как объяснить, каким образом больной человек, настоящий доктор Джекилл, способный в любой момент превратиться в ужасного мистера Хайда, может претендовать на то, чтобы лечить кого бы то ни было?

Совершенно ясно, что преступник без зазрения совести обставил это дело так, что он, Томас, выглядел виновником происшедшего: ведь угнана была именно его машина, и в ней, всего в ста метрах от дома психиатра, обнаружили брошенную жертву.

Но если виновен не он, это означает, что после удовлетворения своих низких инстинктов за счет беззащитной девушки насильник, предприняв попытку подставить совершенно непричастного к делу человека, разгуливает на свободе. И вполне возможно, что этот негодяй уже планирует совершить очередное, не менее гнусное преступление. Уже при одной мысли об этом Томас выходил из себя.