пахло кровью, но я запретила себе об этом думать. Нападая, зелёные вряд ли планировали оставлять воинов из клана Дарлегур в живых. Они бы забрали женщин и перебили тех, кто сопротивлялся. А дальше — нас увезли бы другие вилерианцы, возможно, столь же заботливые и учтивые, как те, к которым мы уже привыкли, но вся эта ситуация всё равно была слишком дикой.

Когда Мейер усадил меня в седло и следом запрыгнул сам, стало спокойнее. Тяжёлая рука привычно легла мне на живот, и я расслабленно выдохнула. Конелось пошёл сначала шагом, затем перешёл на рысь, а потом и вовсе пустился в галоп. Тут пришлось открыть глаза и напрячься. Уставшие за день мышцы отчаянно протестовали, но выбора-то не было. Мейер держал крепко и старался облегчить тряску от скачки. К счастью, вскоре галоп сменился более спокойным аллюром, и стало немного лучше.

Мы скакали сквозь заснеженную ночь, небо отгородилось от нас тяжёлыми облаками, и пошёл снег. Сначала чуть-чуть, но непогода постепенно расходилась. Завыл ветер, началась метель, снег забивался везде, где только мог. Плащ и перчатки не спасали. Дорога поначалу выделялась белой лентой среди тёмного ночного леса, но вскоре видимость упала настолько, что я перестала что-либо различать, целиком полагаясь на вилерианца. Наш отряд, уменьшившийся на добрую треть, прокладывал дорогу сквозь темноту и вьюгу.

Мышцы затекли настолько, что хотелось плакать. Приходилось стискивать зубы и кулаки, чтобы ехать молча, не стонать и не причитать. Я плакала исключительно редко, но теперь чувствовала, что второй раз за день близка к грани истерики. Мейер, кажется, всё понимал, и оттого прижимал к себе всё теснее, иногда я почти повисала на его руке, не касаясь задом седла.

Эта пытка вьюгой, скачкой и ночью длилась бесконечно. Секунды слеплялись во влажные холодные минуты, а те налипали друг на друга и образовывали ледяные комья часов. Говорить в такую погоду было невозможно, чудилось, будто стоит открыть рот, как из тела тут же улетучится последнее ценное тепло. Когда к рассвету мы доехали до постоялого двора, я настолько измоталась и обессилела, что Мейеру пришлось нести меня на руках. Я ему искренне сочувствовала и понимала, что он тоже жутко устал, но поделать с собой ничего не могла, ноги просто не слушались, а от мысли, что завтра снова придётся сесть в седло, хотелось орать, причём нецензурно.

Когда Мейер внёс меня в гостиницу, у входа толпилась большая компания в бордовом. Несколько взглядов заинтересованно остановилось на моём лице. Мейер мгновенно напрягся, глаза стали колючими, а лицо окаменело. Незнакомцы загородили нам путь.

— Куда это ты несешь девушку? И что с ней? — вышел вперёд один из них.

Мейер хрипло и раздражённо бросил в ответ:

— Отвали!

За спиной Мейера тут же вырос десяток воинов клана Дарлегур.

— Пусть девушка сама скажет, что ей не нужна помощь, — задиристо ответил незнакомец, жадно впиваясь взором в моё лицо.

— Помощь не нужна, — сипло проговорила я, чувствуя, как мгновенно накаляется обстановка.

И как назло, синие снова в меньшинстве.

— Что-то не похоже. Выглядит так, будто с тобой, красавица, обращаются не очень бережно, — хмыкнул провокатор. — Явно гораздо хуже, чем ты того заслуживаешь.

Краем глаза я заметила, что в помещение внесли ещё несколько запорошенных снегом переселенок из нашей группы, и только Ильгира шла сама. Искренне восхищает такая стойкость, потому что сама я бы точно сползла на пол, если бы меня поставили на ноги.

— Отвали. Третий раз повторять не буду, — пророкотал Мейер, и в его голосе звучала неприкрытая угроза.

Бордовые схватились за оружие, задира довольно оскалился, а я обняла Мейера обеими руками за могучую шею, подтянулась и поцеловала в губы.

— Это мой жених. И помощь нужна только в том, чтобы освободить дорогу. Мы все очень устали, — просипела я. — И со мной обращаются хорошо. Оставьте нас в покое.

Бордовые с сожалением отступили и пропустили нас внутрь гостевого дома. Вожделенная комната оказалась на третьем этаже, и Мейер мужественно меня туда дотащил, даже ни разу не стукнув ни головой о стену, ни ногами о перила. Заботился. Правильно, я теперь ему не абы кто, а целая невеста.

О своём опрометчивом поступке подумаю завтра, сегодня мне хотелось только одного — упасть и уснуть. Даже на душ сил не осталось, поэтому спать я планировала, воняя конелосем. Если честно, я даже на коридор или сеновал бы согласилась, лишь бы в горизонтальном положении и рядом с Мейером. Вилерианец открыл наш номер, внес меня, зашвырнул наши сумки на низкий комод и потащил меня в ванную.

— Дальше я сама, — не очень убедительно запротестовала я, но, к счастью, он меня послушал и оставил одну.

Под горячими струями воды я едва не уснула, а до кровати добралась уже в полубессознательном состоянии и рухнула прямо на одеяло. Мейер намазал мой многострадальный псевдовенценосный зад мазью, накрыл одеялом и хотел было ретироваться на свою постель, но я не отпустила.

— Ложись со мной… пожалуйста…

Секунду поколебавшись, он кивнул. Я закрыла глаза и расслабилась. Боже, как хорошо лежать! Да чтоб я ещё хоть раз куда-то встала на этой неделе! У меня будет лежачая забастовка. Протестовать буду против путешествий верхом и ещё немного — против нахальных, лезущих не в своё дело вилерианцев. Уже в полусне услышала, как Мейер придвинул вторую кровать к моей, завалился рядом и положил на меня тяжёлую руку.

Только после этого отрубилась окончательно.

Завтра, всё завтра…

Глава 16. Всё ещё метель

Я спала так, будто хотела выспаться на всю оставшуюся жизнь. А ещё боялась, что как только проснусь, сразу окажется, что срочно нужно куда-то ехать, залеплять снегом глаза, отбивать зад и морозить нос. А он у меня один. И зад тоже всего один. А глаза хоть и два, но каждый мне дорог примерно одинаково, так что я их все люблю и берегу — и нос, и зад, и глаза, и прочие части тела, пострадавшие вчера от немилосердного марш-броска на конелосях.

Так что когда Мейер зашевелился и тихонько позвал, я сделала вид, что умерла ещё вчера, а сегодня разлагаюсь тут потихонечку. Вилерианец понятливо ушёл за завтраком, а я осталась наедине со всеми своими ценными частями тела и не очень весёлыми мыслями.

На свежую голову оказалось, что объявлять Мейера женихом я поторопилась. Нет, мы, безусловно, в ответе за тех, кому показали