холодной ночи, я была готова хоть каждый день за него замуж выходить, лишь бы мы оба выжили.

Так что меня смущает сегодня?

— Ты хочешь поужинать в общем зале?

— Да. С кем-то из девочек. Хочу узнать, как у них дела.

Мейер поколебался, но потом кивнул.

— Хорошо. Я организую. Подожди пока тут и не выходи, пожалуйста, из комнаты. Здесь полно народа из других кланов, мало ли что им взбредёт в голову.

— Я и не собиралась. Уже сама всё поняла.

Он исчез за дверью, а я выудила из недавно принесённого фиолетового саквояжа самое немятое платье и примерила. Разгладила складки смоченными под краном ладонями и собрала синие волосы в высокий хвост. Корни уже начали потихоньку отрастать, и скоро нужно будет красить заново. Лучше обратно в естественный пшенично-русый цвет. Хватит с меня чужого бунтарства.

Мейер вернулся минут пятнадцать спустя, и мы вдвоём спустились на первый этаж, но завернули не в большой общий зал, где шумно ужинала толпа одетых в разные цвета вилерианцев, а в небольшую гостиную с одним каменным обеденным столом посередине. Там нас уже ждала другая пара — Ильгира и Аннард.

— Доброго вечера! — обрадовалась я остроносой.

Если кто приметил странности, так это она. Вот только на лбу у брюнетки мерцал такой же секвин, как и у меня, красноречиво свидетельствуя, что мой бастион — не единственный, павший сегодня.

Поначалу показалось, что к нам присоединится кто-то ещё, но когда полноватый разносчик принёс заказ, стало понятно, что ужин рассчитан на четверых. В глиняных горшочках (для переселенок) и горшках (для вилерианцев) подавали запечённое с острым сыром мясо и крахмалистые зелёные плоды, похожие на помесь тыквы с бататом. На закуску — разные квашеные овощи и фрукты, как сладковатые, так и ядрёные. А на десерт — медовые пироги с ярко-оранжевыми ягодами, по виду напоминающими облепиху, а по вкусу — черешню.

Разговор не клеился. Мейер ел молча, Аннард практически безотрывно смотрел на Ильгиру, вернее, любовался ею. А та зарделась в лучах обожания своего кавалера и никаких порывов выводить вилерианцев на чистую воду не демонстрировала. Когда ужин закончился, я поймала взгляд брюнетки и выразительно указала на окно, а затем встала и прогулочным шагом до него дошла, чтобы полюбоваться на постепенно утихающую метель.

— Как дела? Как тебе Вилерия? — тихо спросила я по-гленнвайсски, когда Ильгира со скучающим видом присоединилась ко мне.

— Дела отлично. Вилерия пока не радует погодой, но в остальном — вполне терпимо, — пожала плечами остроносая.

— Поздравляю с помолвкой.

— Благодарю. Аннард — очень достойный мужчина.

— Как и Мейер… Но тебя ничего не смущает? — шёпотом спросила я, отвернувшись к окну. — Тебе не кажется, что вилерианцы что-то скрывают?

— Не кажется, — хмыкнула Ильгира, — потому что я в этом абсолютно уверена.

— И как же ты согласилась на помолвку?

— Аннард принёс мне те клятвы, которые я потребовала. Остальное я решила оставить за бортом. Их традиции — это их дело. Не хочет отвечать на некоторые вопросы, пока я не стану его женой? И ладно. Для меня важнее, что он готов меня защищать, обеспечивать и уважать. А ещё он сказал, что, став вилерианкой, я смогу забеременеть, правда, не сразу. Поначалу должна быть какая-то адаптация к местной магии, а дальше Аннард пообещал, что всё получится.

— Но разве такое можно обещать?

— Вилерия магически и технически превосходит Таланн, поэтому я охотно верю, что у них есть особые методы лечения бесплодия, — без сомнений ответила Ильгира.

‍

Мне бы такую непрошибаемую уверенность.

— И ты не боишься связывать свою судьбу с малознакомым человеком?

— Знаешь, первый раз я вышла замуж по большой любви за человека, которого знала с детства. Но потом оказалось, что всё это время я жила с чужаком. Теперь магическим клятвам я верю больше, чем своим суждениям. Да и потом, если бы Аннард мне не нравился, я бы и не подумала принимать его предложение. Но он очень милый.

Очень милый Аннард с подбородком размером с половинку кирпича, выпирающими надбровными дугами и взглядом профессионального палача сейчас расчерчивал листок для игры в умферт так, будто расчленял окружность на куски. В одном с Ильгирой нельзя не согласиться: если не бояться самого Аннарда, то остальное рядом с таким типом действительно не пугало. Это маленькое несчастное остальное само пугалось и в ужасе уползало под шкафчик при виде тяжёлой челюсти и ещё более тяжёлого взгляда вилерианца.

Мейер всё-таки куда симпатичнее. Или просто моложе? Аннарду явно было ближе к тридцати. Неужели тоже девственник?

— Ильгира, скажи, а между вами уже что-то было? — вкрадчиво спросила я.

— А какое тебе дело? — вскинулась она.

Пришлось признаваться:

— Статистику собираю.

— Ну… что-то было, но не всё. Аннард сказал, что до свадьбы не положено.

— И тебя это не пугает?

Брюнетка посмотрела на меня, как на клиническую идиотку, но всё-таки ответила:

— Нет, Лалисса, меня не пугает приверженность жениха к традициям. Напротив. Мне нравится, что он уважает заветы предков и будущую жену. А если бы он пытался ко мне под юбку залезть, я бы ещё сто раз подумала, связываться с ним или нет. И потом, на примере твоей полоумной подружки Куманты всем сразу стало понятно: вилерианцы не шутят, когда говорят, что для них безопасность женщин — превыше всего.

— А что произошло с Кумантой? — удивилась я.

— Как, ты не знаешь? Хотя неудивительно, ты занята своими принцессными делами, и тебе, конечно, не до глупых выходок деревенских простушек.

Нет, вот так облить помоями сразу нескольких людей в одной фразе — это особый талант. А Ильгира случайно не внебрачная внучка почившей Кронаи? Очень уж риторика похожа. К счастью, общение с призраком старой карги даром не прошло — я просто пропустила колкости мимо ушей и сосредоточилась на смысле.

— Так что всё-таки случилось?

— Когда всем сказали сидеть по палаткам, Куманта выскочила наружу во время нападения. Ринулась разнимать двух воинов, чуть не покалечилась, им пришлось вдвоём её завернуть в одеяло, чтобы успокоить, и нести в палатку. Бедным мужикам даже подраться толком не удалось, а потом ещё и от лёмуна вдвоём её прикрывали. Дружно. В общем, там, где перед женской глупостью один клан выстоять не в состоянии, на подмогу придёт и вражеский, лишь бы ни одна дурёха не пострадала. А то,