Хотя Ориэлла с Анваром долгое время отсутствовали в далеких краях, их комната, однако, уже имела вполне обжитой вид: Паррик, пользуясь своей властью Хозяина Табунов, выдал им новую амуницию специально для путешествий на север, и теперь все кровати и скамейки были завалены одеждой. Здесь были теплые штаны и туники, льняные и шерстяные рубахи, сапоги из мягкой, но крепкой кожи, толстые длинные пончо из волчьей шерсти, окрашенные в зеленые и золотые цвета пастбищ, а к ним прилагались еще промасленные накидки из тонкой кожи, которые в свернутом виде не занимали много места, но были незаменимы в дождь.

Ориэлле ее новое жилище показалось теплым и уютным. Закопченный медный котел с водой нежно попыхивал паром над огромным очагом. На столе теснились тарелки и чашки, вырезанные из рога или кости, кувшин с водой, пузатая бутыль со сладким элем и внушительная фляга с медовухой. Полки ломились от бесчисленных кожаных мешочков с ягодами, лепестками и листьями для приготовления различных чаев. Кроме того, в комнате имелся богатый запас хлебных караваев, гигантских кругов сыра и корзин с фруктами, чтобы уважаемые гости не затрудняли себя походами в чулан или кладовую.

Жезл Земли и Арфа Ветров притулились в изголовье кровати, подальше от любопытных рук и неосторожных ног. Их смешанные переливы изумрудно-зеленого и серебристо-лунного света резко контрастировали с более теплыми шафрановыми тонами светильников и камина, и в результате лица собравшихся были освещены тем мягким, струящимся светом, который дает летнее солнце, пробиваясь сквозь густую листву высокого бука.

Вульф мирно дремал на коленях Ориэллы, а сама волшебница, вместе с Анваром, раскрыв рот слушала рассказ Басилевса об истории Молдай. Шиа и Хану еще не вернулись со Стального Когтя, Боан спал богатырским сном в соседней комнате, а Сангра с Парриком, будучи не в состоянии принять участие в мысленной беседе, уединились, чтобы почтить память, Элевина бутылочкой-другой крепкого вина. Чайм, который уже слышал эту историю, следил за повествованием Басилевса вполуха, но зато с увлечением наблюдал за диковинной игрой, которой развлекались маги, слушая духа Горы.

Ориэлла, подняв руку, творила огненный шарик, а затем подбрасывала его в воздух. Подчиняясь ее воле, шарик летал по комнате, послушно огибая предметы. Анвар в свою очередь тоже должен был создать огненный шарик и повторить траекторию, заданную Ориэллой. Задача была тем сложнее, что одновременно приходилось еще и внимательно слушать Басилевса. Ориэлла затеяла эту игру, чтобы ее возлюбленный немного попрактиковался в магии Огня — ведь Анвар никогда не был в ней особенно силен, а Арфа, чьей стихией был Воздух, ничем в этом смысле не могла помочь своему хозяину. Следя за его неуклюжими попытками, Чайм подумал, что такие упражнения и впрямь очень полезны для мага.

Однако по мере того, как Басилевс углублялся в свое повествование, Анвару с Ориэллой стало не до того, и вскоре их шарики уже бесцельно парили под потолком, словно разноцветные светлячки. Волшебники были явно увлечены повестью, и Чайм в душе восхитился хитроумием духа Горы, который ловко сумел отвлечь их, особенно Ориэллу, от некоторых опасных расспросов.

А вопросов у волшебницы и в самом деле было множество. Ее раздражение тем, что Молдан отказался посвятить их с Анваром в свой разговор с Эфировидцем, еще не улеглось, но она доверяла Чайму и, стало быть, доверяла Молдану. К тому же она встретила в нем собственное непобедимое упрямство (Анвар ехидно напомнил ей, что подобные вещи — весьма в ее характере). Но хотя Басилевс заверил ее, что предмет их беседы касался исключительно ксандимцев, любопытство, свойственное Волшебному Народу, не давало Ориэлле покоя. Впрочем, то же самое любопытство заставило волшебницу на время отложить свои расспросы, чтобы без помех побеседовать с удивительным существом, древним, как сами горы.

«И ты говоришь, — спросила пораженная Ориэлла, — что этот безумный Молдан заточен под Академией?»

«Да, и уже очень давно. Если Габал и тогда уже был безумен, то даже трудно представить, что произошло с его душой теперь».

Анвар, который уже имел случай пережить столкновение с одной из могущественных Молдан и, кроме того, провел немало часов в подземных архивах Финнбарра, ужаснулся не меньше Ориэллы.

«Боги, я надеюсь, что Миафан об этом не узнает! — Он поежился. — Это открытие может помочь разрешить наши трудности с Верховным Магом, но зато создаст новые, еще более неслыханные». Не без внутренней дрожи маг подумал о том, известно ли Басилевсу про его битву с Молдан горы Аэриллии и что он сделал бы, если бы узнал об этом.

«Не тревожься раньше времени», — заметила Ориэлла, имея в виду его последнюю реплику. Но прежде, чем Анвар успел ответить, ей вдруг показалось, что она слышит еще чей-то мысленный зов, очень слабый, словно идущий с очень далекого расстояния.

«Кто-нибудь слышал это?» — резко спросила она. «Что именно?» — озадаченно переспросил Анвар. «Я готова поклясться, что кто-то только что меня окликнул». «Я ничего не слышал», — ответил Басилевс.

«И я тоже», — покачал головой Чайм. «Наверное, показалось. — Ориэлла потерла глаза. — Пожалуй, нам пора спать. Завтра — трудный день… Нет, вот, опять!»

Знаком попросив остальных замолчать, волшебница закрыла глаза и сосредоточилась. С минуту она ничего не слышала, но потом вдруг до нее вновь донеслось:

«Волшебница.., волшебница Ориэлла… Умоляю, отзовись, ответь мне!»

«Какая-то неизвестная просит о помощи, — сказала Ориэлла, обращаясь к собеседникам. — Голос очень слабый, но с помощью Жезла Земли я, должно быть, смогу установить связь». — Она потянулась за Волшебным Талисманом.

«Осторожнее, Ориэлла, — предупредил ее Анвар. — А вдруг это Элизеф? Может быть, она опять хочет поймать тебя в ловушку, как тогда, в пустыне».

Волшебница нахмурилась. Она не любила вспоминать о том, как из-за Элизеф чуть не погубила и себя, и Анвара.

«Если это она, я буду даже рада, — возразила Ориэлла. — На этот раз ей будет куда труднее иметь дело со мной».

Она взяла в руку Жезл и сразу почувствовала прилив сил: благодаря Талисману ее собственные возможности резко возросли.

«Анвар, Чайм! — позвала Ориэлла. — Возьмитесь за Жезл, давайте объединим наши силы. Что бы там ни было, я хочу, чтобы вы тоже об этом знали». Когда они выполнили ее просьбу, волшебница вновь закрыла глаза и сосредоточилась, чтобы разобрать обращенные к ней слова.

На этот раз она услышала все так ясно, словно рухнула некая невидимая преграда. В голосе незнакомки звучала отчаянная мольба.

«Я слушаю, — ответила Ориэлла. — Кто ты?»

«Волшебница Ориэлла? Неужели это правда ты? Я уж думала, мне тебя не найти. Это я, Занна, дочь Ваннора».

«Что? О боги, как же тебе удалось связаться со мной?»

«С помощью кристалла, которым ты вызывала слуг в Академии. Я переоделась служанкой и решила шпионить за магами, но сейчас Миафан схватил папу…»

С возрастающим ужасом Ориэлла слушала историю Занны, Она со стыдом поймала себя на том, что в последнее время даже не вспоминала о Ванноре. А ведь она всегда любила купца. Известие о том, что он попал в руки Миафана и Элизеф, заставило Ориэллу похолодеть. А Занна… Волшебница была поражена мужеством девушки и особенно тем, что все это время, оказывается, служила для Занны примером. Ориэлла считала Занну почти ребенком, однако, узнав о смерти Джанока, изменила свое мнение.