– А что значит – управлять? – поинтересовалась Надя.

– Ни один тигр-оборотень не сможет противиться моей воле.

– Неужели?

И я вдруг представила Мечислава рядом с громадным уссурийским тигром. Рыжая шкура хищника трется о бедро вампира. Медово-золотая рука ласкает густой мех. Длинные острые клыки оскалены, уши прижаты… Я так отчетливо видела все детали картины, что пришлось на несколько секунд зажмуриться.

– Я могу приказать им все, что угодно, хоть со скалы броситься – и они должны повиноваться мне. Хотя с теми же медведями этот опыт окажется гораздо более печальным. И со скалы полечу уже я. Мало того, разорвут и закопают.

– Более или менее понятно. Вы хотите сказать, что Андре приказал им напасть на нас?

– Именно так, кудряшка.

– А кто еще есть у нас в городе?

– Оборотни обычно объединяются в общины, кудряшка. Во главе общины стоит так называемый вожак стаи. Ему обязаны повиноваться все оборотни этого вида. Он же решает и такие вопросы, как взаимодействие общины с остальной нежитью города – вампирами, эльфами, кикиморами, чародеями – и всеми остальными.

– А что – эльфы тоже существуют?! – восхитилась Надя.

– Да, но в вашем городе их нет. Им тут ловить нечего. Они больше по столицам, по модным журналам, по подиумам, по кинофильмам… Что до оборотней – в вашем городе есть общины волков, медведей, тигров и лис. Поэтому я и выбрал этот город. Тигры вообще довольно редкая популяция оборотней.

– Очень мило. А что вы намерены делать дальше?

– Дальше я дождусь ночи и отправлюсь к Андре, чтобы свернуть ему шею.

– Если дойдете, – отозвалась Надя.

– То есть?

– Даниэль – художник, Юля – не боец. Вы – один. И кто помешает ему прикопать вас под забором и отправиться мстить вашим друзьям?

– В общем-то, никто. Если не считать эмиссара Совета. В его присутствии даже Андре не осмелится нарушать правила.

– Да, но эмиссар еще не прилетел! И когда он будет – неизвестно!

Логично. Молодец, подруга. Правильно я ей все рассказала, мне бы это пришло в голову намного позже. Когда было бы уже поздно.

– Сейчас выясним! Где здесь телефон?

Мечислав пробежал пальцами по кнопкам.

Я с напряженным вниманием следила за его руками.

Вампир несколько секунд прислушивался к гудкам. Потом состоялся короткий разговор. Оппонента вампира я не слышала, а Мечислав говорил короткими рублеными фразами.

– Алло?

– Это Мечислав. Когда прибудет эмиссар?

– А раньше никак не получится?

– Это не слишком хорошо.

– Благодарю за информацию.

Я внимательно смотрела на него. Вампир повернулся и улыбнулся мне.

– Эмиссар прибудет только завтра, кудряшка. До завтрашнего вечера мы предоставлены самим себе. И должны как-то выжить. Как ты оцениваешь наши шансы?

– Выше нуля, но ниже единицы, – отозвалась я.

Вампир одним движением спрыгнул с табурета и скользнул на колени перед столиком. Он был совсем рядом. Так близко, что я ощущала его запах. И безумно хотелось дотронуться руками до его плеч.

– Почему вдруг такая тоска в голосе, кудряшка? Я тебя не узнаю! Где та девочка, которая ничего не боялась и спорила со мной, стоя по колено в снегу?

– Она устала.

Мечислав взял мою руку и поднес к губам.

– Жизнь прекрасна, девочка. Улыбнись.

Теплые губы скользнули по моей ладони. Язык пощекотал нежную кожу на запястье, задел заживающий порез – и я вздрогнула от боли. Ну не сволочь ли?! Клеить меня в присутствии моего парня! Ур-р-рою гада!

– Отпустите меня! Немедленно!

Зеленые глаза на золотистой коже светились как два изумруда.

– Уже поздно, маленькая моя. Слишком поздно.

– Эй, ребята, мы здесь лишние? – окликнула нас Надя.

Туман в моем сознании окончательно рухнул.

– Не лишние, – отчеканила я. – Наоборот!

Вампир отстранился от меня и уселся обратно на свое место.

– Даниэль, почему ты ему голову с задницей местами не поменяешь? – удивилась подруга. – Этот козел клеится к твоей девушке, а тебе хоть бы хны!

Даниэль даже не оторвался от рисунка.

– Я доверяю своей любимой женщине. Юле не нужен Мечислав.

– Я этого не понимаю, – помотала головой Надюшка. – Юля, ты можешь это объяснить? Если бы моему парню так кто-то глазки строил, я бы порвала на тряпки, а он…

Мечислав восседал на стуле с видом английского лорда и насмешливо взирал на нас.

– Девочки, вы видите, что Даниэль не ревнует Юлю ко мне. Но вы не учитываете, что мы – вампиры. Вы судите нас, как людей, по вашим, людским меркам. Это смертельно глупо.

Я не считала это глупым. Если бы Даниэль зашел с какой-нибудь другой женщиной так же далеко, как я с Мечиславом, я бы им обоим глаза повыцарапывала! Но поди пойми этих вампиров! Впрочем, пока мне глаза не выцарапывают, я согласна их не понимать. Лишь бы удавалось использовать на благо родины и отдельных лучших ее представителей (это я о себе, ежели кто не понял).

– И почему же? – не поняла Надя.

– Вампиры вообще не ревнивы. И потом, у нас с Юлей не было секса.

– А того, что было, – недостаточно?

Вампир пожал плечами. До зубной боли изящное, грациозное даже движение. Мышцы волнами перекатывались под белоснежным свитером. Белый цвет ему идет намного больше, чем Дюшке – черный. Почему я об этом подумала? Прекрасное лицо было спокойно и безмятежно. Губы раздвинулись в легкой улыбке. От его движений, даже от его присутствия комната наполнялась сексуальной энергией – и Мечислав прекрасно осознавал свою привлекательность. И отнюдь не стеснялся ей пользоваться в своих (исключительно «благородных») целях.

– Для него – нет. Когда живешь несколько столетий, чувства не то чтобы притупляются, но становятся другими. Наши чувства гораздо острее и сильнее человеческих, но пробуждаются медленнее. Вы же слишком недолго были вместе, чтобы чувства Даниэля стали реальными. – Вампир поднял руку, предупреждая мое возражение. – Не спорь, кудряшка. Я готов признать, что твои чувства к Даниэлю более чем настоящие. Но я также знаю и своего друга. Пока что ты для него подруга, любовница и муза – но не любовь всей жизни. И поведение Даниэля вполне объяснимо. Вампиры предпочитают получать удовольствие, не обременяя себя моральными проблемами. Что Даниэль и доказывает своим поведением. Он не будет ревновать.

Теперь уже я ничего не понимала. Не будет ревновать? А вчера, то есть сегодня утром? Ревность – или обида, что кто-то другой играет с ЕГО игрушкой? Ничего не понимаю!