Способы бывают или законные, или незаконные, третьего не дано. Но говорить этого я не стала, и без того поняла, что у Владимира Викентьевича будут неприятности, если кто-то узнает.

— И вы притянули меня.

— Не думайте, Елизавета Дмитриевна… — Он выставил перед собой руку останавливающим жестом. — Да, я знаю, что вы не она, но так всем будет проще. Так вот, не думайте, что я сделал это намеренно. Я хотел вернуть именно её и пока вы не очнулись, был уверен, что всё получилось. Первый звоночек прозвучал, когда Агата Михайловна сказала, что вы очнулись, но твердите, что вы не Лиза. Но я тогда себя успокоил, что после такого потрясения провалы в памяти вполне вероятны. Мой коллега, обследовавший вас, сказал о полном стирании личности, но я-то к тому времени уже понял, что личность была, но не та, что должна быть, а значит, на памяти стоит блок. Учитывая, что Шитов ничего не обнаружил, я решил, что блок поставлен богом, которому не надо, чтобы что-то вылезло раньше срока. Я прав?

Я неохотно кивнула. Отрицать очевидное — глупо.

— И что вы собираетесь теперь делать, Владимир Викентьевич?

— Если с вашей стороны нет возражений, я бы хотел вас удочерить, — неожиданно ответил он.

— Удочерить? — опешила я.

— В таком положении вы очутились из-за меня, — пояснил целитель. — Но исправить ничего нельзя, значит, нужно вам как-то помочь. Удочерив вас, я смогу делать это на законных основаниях. Потому что уже сейчас возникают вопросы к вашему проживанию в моём доме.

— От княгини Рысьиной? — уточнила я, сразу получив подтверждающий кивок. — Ой, Владимир Викентьевич, темните вы. Подозреваю, что ей нужно не выгнать меня из дома, а выбить клятву полного подчинения.

Он довольно странно на меня посмотрел и неожиданно восхищённо цокнул:

— Если бы я не был уверен, то сейчас уверился бы окончательно. Той девочке это и в голову бы не пришло. Более того, из опасений за своё будущее она бы уже точно принесла эту клятву. Но вы ошибаетесь, считая, что княгиня действует вам во вред, скорее, она действует на пользу клану. Правда, не учитывая, что вы уже не та.

— Вы ей не рассказали?

— Разумеется, нет. Это и не в моих, и не в ваших интересах. Так что вы решили с удочерением? Как вы понимаете, без вашего согласия я не могу начать процедуру.

— Наверное, вам проще было бы разорвать связь души с телом.

— Елизавета Дмитриевна, что вы говорите? В данной ситуации это было бы убийством, — шокированно ответил Владимир Викентьевич. — Это противоречило бы тому, ради чего я вообще живу.

Почему-то я ему поверила. Уверена, при желании Владимир Викентьевич мог бы, используя свои профессиональные навыки, убить так, что все приняли бы убийство за смерть от естественных причин.

— Но я заняла чужое тело. Получается, я преступница, а вы хотите меня удочерить и тем самым стать соучастником.

— Во-первых, ту Елизавету Дмитриевну уже не вернёшь и пропала она не по вашей вине. А во-вторых, это не вы заняли, а я вас впихнул, вполне возможно, убив ваше тело там. Если кто в этой ситуации преступник, то это я. Поэтому я искренне надеюсь, что разговор останется между нами и вы никогда и никому не расскажете о случившемся. Со своей стороны обещаю вам полную поддержку.

— И будете учить меня магии?

— Я вас и так учу, — возразил он. — Но я разбираюсь хорошо лишь в узком сегменте магии, а в целительские плетения вам незачем лезть без базовых знаний по анатомии и физиологии человека. И это не обсуждается, Елизавета Дмитриевна.

— Но какие-то защитные заклинания вы мне дадите? — настаивала я.

— Какие-то непременно дам, — согласился он. — Но дам только начальный уровень, не потому что не хочу, а потому что не могу дать что-то большее. Имейте в виду, защиту на доме ставил не я, хоть она настроена на меня.

— Разумеется, лучше звать специалиста, если не уверены в своих силах, — согласилась я.

— Какие ещё у вас будут условия?

— Да какие условия? — растерялась я. — Рассказывать я и без этого никому ничего не собиралась. Но так ли надо меня удочерять? Неужели нельзя обойтись опекунством?

— Я бы предпочёл удочерить по ряду причин. В частности, в случае удочерения, моё имущество отойдёт вам, а не в клан.

— А что вы имеете против клана? — удивилась я.

— Ничего. Но я хочу оставить всё вам. Итак, мы договорились?

Захотелось ответить согласием, поскольку моё положение становилось уже куда более определённым. Но… Владимир Викентьевич — часть клана Рысьиных и играет за их сторону, мне же хотелось держаться от этих игр подальше.

— Я не могу ответить сразу. Это очень неожиданно. Я должна подумать.

— Хорошо, вернёмся к этому вопросу завтра, — согласился целитель и потянулся отключить защиту, но я его остановила.

— Последний вопрос. Почему княгиня устроила всё это со мной.

— Извините, Елизавета Дмитриевна, но я не отвечу, — твёрдо сказал целитель. — Это не моя тайна.

И открыл дверь, показывая, что все важные разговоры на сегодня закончены. Пожалуй, я этому порадовалась: слишком многое нужно было обдумать, голова уже пухла от одновременно крутящихся в ней предположений. Но пройти к себе у меня опять не получилось: нас ждали. Именно нас, как сразу сообщила горничная, нарочито это подчеркнув.

Пришлось идти в гостиную, где я обнаружила ранее не виденного мной солидного господина, который так походил на княгиню, словно был её родным братом. Оказалась я не столь далека от истины: нас почтил визитом Александр Николаевич Рысьин, двоюродный брат княгини и глава клановой оппозиции. А ещё он был отцом Юрия, из-за чего наверняка и появился у нас.

Александр Николаевич был хорош. Для своего возраста, разумеется. Возраста, позволившего набрать нужного опыта по общению. Стройный, подтянутый с благородно серебрящимися висками, он сразу же располагал к себе. Точнее, должен был располагать, что у него не прошло со мной, поскольку я точно знала, что этому симпатичному типу что-то от меня нужно.

— Лизанька, — красивым баритоном вещал Александр Николаевич, — у нас все глубоко возмущены решением княгини. Клан — на то и клан, что каждый в нём должен чувствовать защищённость для себя и для своих родственников. Ваше изгнание — это попрание негласных клановых правил княгиней. Возмутительнейший поступок!

Говорил он красиво и смотрел участливо, так что будь на моём месте прежняя Лиза, точно бы купилась и сейчас рыдала на мужественном плече, услужливо подставленном ради такого случая. Или нет, не рыдала, поскольку раньше нашла бы общий язык с Юрием и сейчас наслаждалась бы иллюзией безопасности, каковую наверняка мне хотят предложить.

— Но наша часть клана категорически не согласна с таким решением, — Александр Николаевич вызывающе посмотрел на Владимира Викентьевича, справедливо подозревая, что тот непременно донесёт действующей главе его слова. — Категорически, да-с. И поскольку вы моя, хоть и дальняя, но родственница, можете к нам переезжать прямо сейчас. Мы о вас позаботимся. Рысьины своих не бросают.