Потемкин сам просит Екатерину доверить ему какую-нибудь работу в Совете, и она находит повод: «Миленький, как ты мне анамнесь говорил, чтоб я тебя с чем-нибудь послала в Совет сегодни, то я заготовила записку, которую надлежит вручить кн. Вяземскому. Итак, есть ли идти хочешь, то будь готов в двенадцать часов или около того».

Первоначально Совет при высочайшем дворе был учрежден в 1768 г. Екатериной II для решения всех дел, связанных с начавшейся русско-турецкой войной. Собрания Совета обычно проходили два раза в неделю и чаще, по мере надобности. Каждый член по вверенной ему части должен был предлагать к рассуждению нужное по обстоятельствам, а прочие члены должны были «оговаривать предложенное своими мнениями и суждениями, не перебивая один другому речь и начиная в подавании голосов обыкновенно с младших членов, а при разсуждении, как кому придет мысль». В Совете, особенно в первое время его существования, довольно часто присутствовала сама императрица, а также присылала собственноручные записки, выражавшие ее волю или обращавшие внимание членов Совета на определенный интересующий ее вопрос. Совет являлся только совещательным органом, не имевшим никакой исполнительной власти, но выполнение его постановлений возлагалось на разные правительственные места и лица, причем те были обязаны сообщать о результатах.

Поступавшие в Совет бумаги разделялись на два разряда: одни для сведения, другие непосредственно для обсуждения. Последние поступали в Совет от разных учреждений или чиновников и касались всех наиболее важных вопросов внутренней и внешней политики России. По ходу обсуждения и принятия решений составлялись протоколы, которые в отсутствие Екатерины в Совете подносились ей на высочайшее рассмотрение.

Совет не принимал участия в разработке важнейших законодательных актов, но тем не менее они ему предъявлялись и принимались благожелательно. Таким образом, Совет занимался в основном текущими административными делами, и целью совещаний являлось осведомление административной верхушки о важнейших событиях и соотношение действий учреждений и должностных лиц.

Как свидетельствуют протоколы Совета, Потемкин неоднократно участвовал в прениях и высказывал свои предложения по вопросам размещения войск в Крыму, финансового управления, дипломатических отношений России с Турцией после заключения Кючук-Кайнарджийского мира. О заслугах Потемкина в заключении мира с Турцией двенадцать лет спустя вспоминала Екатерина II в беседе со статс-секретарем А.В. Храповицким: «Кн[язь] Вяземский, гр[аф] За[хар] Чернышев и Н.И. Панин во все время войны разные делали препятствия и остановки; решиться было должно дать полную мочь г[рафу] Румянцеву, и тем кончилась война. Много умом и советом помог к[нязь] Г.А. Потемкин. Он до бесконечности верен, и тогда-то досталось Чернышеву, Вяземскому, Панину…»

Потемкин был хорошо осведомлен о ходе переговоров с Турцией благодаря письмам своего армейского приятеля генерал-поручика Николая Васильевича Репнина. Его послания настолько насыщены информацией, что, по его словам, «церемониально уже негде кончить, места не осталось, а люблю Вас искренно»; старинный приятель мог позволить именовать могущественного фаворита «мой друг сердечной». 15 сентября 1774 г. Репнин сообщал из Фокшан, что по прибытии застал фельдмаршала Румянцева и его помощников больными лихорадками и горячками, которыми славился южный климат в XVIII в., да так сильно, что «из всего города сделалась больница». Наряду с описанием состояния дел, связанных с заключением 10 июля Кючук-Кайнарджийского мира с Турцией и завершением посольства, Репнин сообщает, что проездом через Тулу «купил Вам, то есть шефу драгунскому, ефес палашной, а козаку запорожскому (Потемкин получил титул гетмана Запорожской Сечи, реорганизованной спустя несколько лет. — Н.Б.) Григорию Потемкину огниво, так нужную казаку вещь»; кроме этого приятель «из любопытства» посылал Потемкину из Севска чубуки из говяжьих костей, глиняные трубки, платок и мешок для табака — все это изготовляли жившие там пленные турки.

Преданный товарищ, храбрый военачальник, способный политик, талантливый государственный деятель — именно в Потемкине Екатерина нашла столь необходимое ей сочетание ума и верности. В письмах к нему и ко многим своим корреспондентам императрица не переставала восхищаться деловыми качествами своего любимца, его фантазии и инициативе, творческому подходу в решении тех или иных вопросов. «Генерал, у меня голова кружится от вашего проекта, — писала Екатерина однажды Потемкину. — Вы не будете иметь никакого покоя от меня после праздников, пока не изложите ваших идей на письме. Вы человек очаровательный и единственный; я вас люблю и ценю от всего моего сердца».

25 октября 1774 г. Совет при высочайшем дворе рассуждал по представлению Потемкина о местах, где необходимо расположить остающиеся в Крыму войска второй армии «для содержания татар в страхе», и счел нужным оставить 3 тысячи в Еникале и Керчи, а прочие расположить в Таганроге. Следующее заседание по этому вопросу состоялось 1 декабря, и в целях побуждения Турции к выполнению трактата «рассуждено» было, опять же по представлению Потемкина, расположить остающиеся около Крыма войска второй армии на зиму в новороссийских селениях. Участвовал Потемкин и в обсуждении реляций генерал-фельдмаршала графа П.А. Румянцева о полученных им сведениях, касающихся до военных приготовлений Порты Оттоманской против венского двора, а также министерских депеш. При рассмотрении 11 мая 1775 г. реляций Румянцева о неизбежной потери части денег, причитающихся России от Порты, в случае их перевода через Голландию, Потемкин представлял, «что лучше было бы оставить сии деньги для обращения в торговле, нежели отправлять теперь отсюда наши товары, и особливо железо, которое за всем облегчением дорого стоить будет, не зная еще точно, что из них там (в Порте. — Н.Б.) нужнее и потому выгоднее продано быть может, и, что отправляя в таком случае суда наши в Константинополь пустыми или с малым числом товаров, можно будет и на них отвезть несколько турецких пленных». Совет принял решение поручить А.А. Вяземскому рассмотреть этот вопрос более подробно, чтобы оставить хотя бы половину денег для торговли, а затем доложить императрице.

Участие Потемкина в реальном государственном управлении в 1774–1776 гг. контролировалось и регулировалось непосредственно самой Екатериной. Среди множества любовных записочек этого периода встречаются лаконичные замечания или указания императрицы, поручения, связанные не только с его прямыми обязанностями, но и дающие ему своеобразные уроки управления, поощряющие его инициативу. «Возись с полком, возись с офицерами сегодня целый день, — пишет ему Екатерина в марте 1774 г. и продолжает уже о личном, — а я знаю, что буду делать: я буду думать об чем? Для вирши скажешь: об нем». В другой записочке указание на неизвестное письмо Потемкина, в котором Екатерина «об Обрезкове все вычернила, а только оставила то, чтоб с канцелярией остался в фельдмаршалской диспозиции». (A.M. Обресков принимал деятельное участие в Фокшанском конгрессе. Когда Румянцев получил полномочия на ведение переговоров, он медлил с приездом и опоздал в деревушку Кючук-Кайнарджи, где был подписан мирный договор.) Коротенькое послание Екатерины: «Посылаю вам бумаги, которые вы желаете. Интерес, который вы к ним проявляете, может причинить мне лишь радость» — говорит о том, что она всячески поощряла желание Потемкина помогать ей и участвовать в решении насущных вопросов государственного управления. Однако фаворит все более и более времени уделял делам, что не раз служило помехой свиданиям. Об этом несколько записочек раздосадованной Екатерины: «Я искала к тебе проход, но столько гайдуков и лакей нашла на пути, что покинула таковое предприятие к вышнему моему сожалению…», и в другой раз: «Сердце мое, я пришла к вам, но, увидав в двери спину секретаря или унтер-офицера, убежала со всех ног. Все же люблю вас от всей души».