— Исторический памятник? — уточнил я, входя на территорию.

— Нет, — покачал головой мужчина.

От самого жилого строения веяло ветхостью, хотя внешне оно и смотрелось идеально на такой местности. Большой особняк, в котором не зазорно князю остановиться на время охоты и собрать друзей для праздника.

Но стоило присмотреться, становилось ясно, что внутрь лучше не заходить. То здесь, то там доски рассохлись, проемы окон покосились. Крыльцо не вызывало доверия — одна доска лопнула, и в трещину можно свободно ногу просунуть. Петли на двери просели, отчего край полотна уперся в пол.

Не похоже, что великий князь Хабаровский следил за этим домом. И особняк пришел в негодность. От пристроек, в которых уже было не угадать прошлого назначения, веяло заброшенностью и обреченностью. Того и гляди на голову с треском рухнет кровля. Идеальное место получилось, чтобы ужасы снимать.

— Внутри какие-то коммуникации остались? — уточнил я, обходя особняк по кругу.

Ступающий вслед за мной боярин чуть дернул щекой.

— Нет, Дмитрий Алексеевич, здесь же до цивилизации далеко было, — ответил он. — А сейчас есть другие перспективные направления, туда и тянем и отопление, и свет. А здесь внутри сохранили все, как было при строительстве. Люстры со свечами, камины... Древность, уж простите, князь. Место не популярное, здесь по дороге иногда целыми днями ни одного автомобиля не ездит.

Я кивнул, остановившись у боковой двери.

— Иван Николаевич, я зайду внутрь, а вы здесь побудьте. Себя я прикрыть смогу, если что.

Боярин не стал спорить, и я потянул на себя створку, в которой рассохшиеся доски прорезали щели размером с мизинец. Изнутри на меня пахнуло пылью и затхлостью. Шагнув в полную темноту, я оказался в предбаннике, за которым угадывались очертания кухни.

Фролов был совершенно прав. Такое ощущение, будто я во времени переместился лет на двести. Испортившаяся от времени утварь, классическая дровяная плита, огромные медные котлы.

Далеко заходить не стал, остановился в гостиной и посмотрел наверх. Над моей головой висела покрытая паутиной люстра с давным-давно погасшими свечами. Потеки воска остались на ободе.

Паркет под ногами хрустел и скрипел при каждом шаге. Находиться здесь было несколько тревожно. Я почти физически ощущал, как примериваются перекрытия второго этажа, чтобы обрушиться неосторожному гостю на голову и похоронить его под обломками. Уставший особняк просился под снос, и ремонтировать его уже смысла никакого не имелось.

Вернувшись наружу, я прикрыл глаза ладонью от солнца. Боярин ждал рядом с некоторым волнением на лице. Оно и понятно, вроде как именно Фролов будет виновен, если мне на голову крыша рухнет.

— Беру, Иван Николаевич, — объявил я, закрыв за собой дверь.

Створка, и без того дышавшая на ладан, отвалилась совсем вместе с петлями. Я приставил дверь к стене дома и вновь обернулся к боярину. Тот дождался, когда я отряхну руки, и повел меня обратно к машине.

— Сам особняк, конечно, под снос, — сообщил я, усевшись на заднее сидение автомобиля. — Но место хорошее, идеально мне подходит. Так что оформляйте продажу, Иван Николаевич, чтобы я мог прислать людей, которые все здесь обустроят по моему вкусу.

— Лес брать будете? — уточнил тот, уже держа в руках планшет. — К поместью он прилагался, но если вам нужен только особняк...

— Возьму все, — махнул я рукой с таким видом, будто каждый день дома покупаю.

Нет, конечно, мог бы, денег хватает. Но если я лес не куплю, его могут выкорчевать и застроить. А зачем мне чужие люди на своей территории? Так что останется природное заграждение от излишне любопытных глаз.

Территорию оцепим, установим наблюдательные посты, въезд только по приглашению или по пропускам. Опять же, замаскированные укрепления нужно будет возводить. Скалу под особняком я прокопаю и устрою под будущим домом серверную. Люди Романовых получат на моей территории кров и стол, а если потребуется — то и защиту.

Удаленность от цивилизации мне тоже на руку. Возводить в городской черте секретные базы — дурная затея. Здесь я могу разместить хоть танковую дивизию в подземном гараже, никто и не узнает, а скрыть технику в столице княжества — невозможно.

Фролов продемонстрировал мне карту на планшете. Территория поместья занимала немало пространства, большая часть которого была занята лесом, пока не упиралась в трассу. Клочок расчищенной земли, где остался сам особняк, и в полукилометре место, где некогда находилась деревня.

— Все верно, Дмитрий Алексеевич? — уточнил боярин.

— Верно, Иван Николаевич, — подтвердил я. — Оформляйте, счет выставите мне лично.

— Разумеется, — кивнул тот.

Технически ничего не мешало мне воспользоваться деньгами Красноярского княжества. Но я прекрасно понимал, что свой карман с общественным путать никогда нельзя. Княжество могут отобрать, и тогда право на это поместье отойдет новому владельцу как недвижимость Красноярска. А с личного счета — это моя собственность, и никто, кроме меня, на нее прав иметь не будет.

За исключением законных наследников, разумеется.

— К вечеру будет готово, Дмитрий Алексеевич, — заверил меня боярин.

Автомобиль выдвинулся на дорогу и набрал скорость, возвращаясь в Пермск. С учетом, что сделку с «Руснефтью» я уже провел и подписанные документы ушли в головное отделение, оставаться дольше в гостях не было смысла.

Да и Иннополис вот-вот откроется. А мне, как владельцу наукограда, присутствовать при этом необходимо.

* * *

Когда мне позвонил Ростислав Владимирович Иващенко, и мы обсудили его возросшие физические возможности, я задумался. Мы все биологические братья, но совершенно не похожи между собой. Нет, по внешности-то сходство есть, и серьезное. Поставь нас в ряд, и это для всех станет очевидным.

Однако предрасположенности все же разные. Взять хотя бы Игоря Михайловича. Как Стремнев, он проявил талант управленца, а сам увлекся изучением магической системы, в то время как Иващенко стремился к военной карьере и усиленно развивал не мозги, а мускулы. При этом Иван Михайлович Соколов хорошо владеет собственным даром, развил ораторское искусство, но при этом теряется, когда дело касается его самого и семьи.

Идеальных условий никто не получил, но все проявили себя в чем-то своем. Разумеется, в рамках доступных возможностей. Старт у каждого получился особенным. И там, где мне обеспечивали лучших учителей и наставников, для того же Соколова основной упор делался на воспитание харизматичного лидера, которым семья может управлять.

Иван Михайлович проявлял инициативу редко и собственные начинания практически никогда не доводил до результата.