С ума сойти.

Честное слово, сейчас я словно увидела перед собой абсолютного иного человека. Противоположную копию того лжеца-Большакова, которого я знала с самой первой минуты нашего проклятого знакомства.

Нежным касанием заскользил вверх, к виску и, неожиданно, поморщился, а я дернулась. От того, что почувствовала жжение в области лба.

Рану, к слову, никто до сих пор не обработал.

Выругавшись сквозь стиснутые зубы, он произнес:

– Сейчас принесу пластырь. Болит?

– Уже нет. – Вяло прошептала, плавно хлопнув ресницами.

– Чем тебя так, а?

Пожала плечами.

Да какая разница!

Тебе то что?

Твоё дело трахать свою «на всё согласную» марионетку, а остальное тебя не касается.

– Надо бы МРТ сделать. Завтра же попрошу Фёдора сопроводить тебя в нашу семейную клинику.

Ты смотри!

Заботливый какой.

И где же ты был тогда, когда меня тошнило и выворачивало наизнанку сутками напролёт? И низ живота кололо и резало? После первого раза?! Тогда почему-то не предложил помощи? А, выставив уродищем перед дружками, пнул на все четыре стороны. Я уже про роды молчу. И про то, как мне было плохо… В первые дни после рождения сына.

Укрыл меня одеялом, прям как заботливый папочка, и не удержался, чтобы не вставить свои сраные пять копеек:

– Думаешь, зачем мне это надо? Хм. Да всё просто – любишь кататься, люби и саночки возить. К примеру, если ломается моя любимая тачка – я её чиню. Чтобы продлить удовольствие. И дело не в жалости, Лили. А просто, в принципе. Ты теперь – моя игрушка. За игрушками тоже нужно ухаживать, иначе, с ними не вкусно будет играть. Мы с тобой отлично проведём время. Ты меня, если честно, зажигаешь. Давно так охеренно не кончал. И не думал, что так бывает. Не думал, что ты… такая сладкая.

Всё было бы ничего. И даже вечер… эммм немного удался. Но последняя фраза, определённо, была лишней.

Злость и ненависть, приглушённые чередой оргазмов, вновь вернулись в первоначальном объеме. Когда он говорил эту дрянь я, накрывшись с головой одеялом, кусала край пододеяльника и старалась думать только о сыне, а его мерзость пропускать мимо ушей.

Мне не больно.

Не больно.

Не больно!

Кусок дерьма, он и в Африке кусок дерьма.

Справлюсь. Сильная. Как обычно.

Роды пережила и остальное проще простого.

Зато с Дениской всё будет хорошо.

Я в этом почему-то уверена на все сто процентов.

– А теперь спи.

Набросив халат на восхитительную, натренированную фигуру, миллионер зашагал к двери, промолвив напоследок, нечто, вроде:

– До встречи.

И горделиво хлопнул дверью.

***

Когда он ушёл, я практически сразу уснула, не в силах бороться с чудовищной усталостью. Под утро меня разбудил настойчивый грохот в дверь.

Резко вскочила с постели. Сначала, я, собственно, не поняла, где именно нахожусь. Но, осмотревшись по сторонам, мысленно чертыхнулась. А когда вспомнила в мельчайших подробностях всё то, что произошло вчера между мной и моим самым ненавистным в мире кошмаром, захотелось отхлестать себя по щекам от злости, на саму же себя, и экстренно промыть желудок.

В дверь снова забарабанили. На этот раз ещё настойчивей.

Спрыгнув с кровати, я пулей бросилась к порогу, даже споткнулась о подол халата, но, благо, устояла на ногах. Для полного счастья ещё одной шишки на лбу не хватало! Чтоб уж симметрия какая-никакая была.

С силой рванула двери ручку на себя и… схватилась за сердце.

Из глаз хлынули слёзы! А голова взошлась кругом от небывалой радости, облегчения и, одновременно, от захватывающего дух потрясения!

Прямо перед собой я увидела высоченного амбала в чёрном смокинге с маленьким свёрточком на руках.

– Дениска! Мой маленький!

Выхватила из лап гориллы своё маленькое, любимое, самое-самое дорогое и родное чудо во всей бесконечной вселенной, жадно прижала к сердцу, опустилась на пол и беззвучно заплакала. Без единого звука. Чтобы не разбудить кроху. А сама в этот момент лихорадочно осматривала его личико на наличие, не дай бог, ссадин, синяков, или какиех-либо других повреждений.

Ублюдки!

Будьте вы миллиард раз прокляты, нелюди!

Успокоившись, я быстро смахнула слёзы со слипшихся ресниц и, заикаясь, прошептала:

– А г-где Кирилл Львович?

– С рассветом уехал по делам. Вы можете быть свободны. Идемте, отвезу вас домой. Босс распорядился. – Отчеканил громила «по-армейски», как заученный заранее сценарий, протянул мне свою огромную ручищу и помог подняться с пола на ноги.

В ответ, я покорно кивнула и, укачивая на руках свой самый единственный и самый бесценный смысл жизни, прямо в халате, последовала за телохранителем.

В машине, Фёдор, так звали охранника, всё мне подробно рассказал.

– Вы можете больше не волноваться на счёт вашей безопасности. Виновники наказаны. Больше они в вашу сторону и взгляда не бросят.

– Кто это сделал? – зарычала, требуя немедленно выдать имена чёртовых тварей.

– Как мы и думали. Те самые господа, которым вы, якобы, пообещали оформить опеку.

Вот они твари!

Просто нет слов.

Лишь бешенство и эмоции.

Мамочка родная! Боже! Спасибо, что мои мозги вовремя встали на место и я не совершила кошмарную глупость. Как хорошо, что всё обошлось. Как хорошо, что Дениска снова со мной. А эти падлы… они ответят за свою бесчеловечность сполна!

– Что вы хотите с ними сделать, Лилия?

– Придушить. – Скрипя зубами. – И это ещё мягко сказано.

Федор рассмеялся:

– Не волнуйтесь, Кирилл Львович похлопочет над их арестом.

Эта парочка невменяема. Им место в психушке. Вы не первая, у кого поганцы воровали детей. Больные на голову люди. Что ещё сказать…

– Спасибо вам огромное. – Опустив голову в знак благодарности, я поцеловала в лобик своего сладко спящего ангелочка. – Надеюсь, им в тюрьме сделают также больно, как и мне.

– Гарантирую. Кирилл Львович был очень зол, когда преступники во всем признались.

– А он… – Голова вмиг закружилась, дыхание сбилось. – Он лично принимал участие в аресте преступников? Видел ли их? Видел ли… р-ребёнка?

– Нет. Он руководил процессом дистанционно. Но пару ласковых по сотовому выдал.

– А Дениску… – Нервно прочистила горло. Руки сковала жуткая, ледяная дрожь. – Дениску, о-он видел?