— Нет, славный, серьезно говорю. Я Онорико здесь высаживал и товар его сгружал. Он потом на другого пересаживался.

— На кого?

— Почем мне знать? Он говорил мне: «Ты езжай, я тут смену подожду». Я и ехал назад. А что, стоять? Мне за постой не платят.

Могер яростно сплюнул.

— Семь, Восемь, задайте ему!

Извозчик не успел опомниться, как его стащили с козел, швырнули на обочину и стали избивать. Он кричал и закрывался руками, а Семь и Восемь лупили от души, хотя неторопливо спросонья.

— Зачем? — спросил Дейв.

— Я разочарован, вот зачем! Никогда, никогда меня не разочаровывай!

— Ладно. Но вы бы поосторожнее, ему нас еще назад везти…

Под вечер команда Бакли разыскала дом белокровной Ванессы-Лилит. Миледи была на выходе, пришлось пару часов дожидаться среди улицы. Когда она возвратилась, уже совсем стемнело. Люди Могера зверели — как никак, вторые сутки без сна.

— Отпялить бы ее, — процедил Восемь, глядя через улицу, как Ванесса сходит с кареты.

Она или услышала что-то, или почувствовала на себе взгляд. Развернулась, перешла на их сторону.

— Я полагаю, вы дожидаетесь меня, славные господа?

То была очень красивая баба. Восемь мог лишь мечтать о том, чтобы отпялить такую, как она. Бакли предпочел бы удовольствие иного рода: увидеть ее униженной и плачущей.

— Любезная леди, желаю вам здравия. Мы будем исключительно вам благодарны за пару слов о вашем славном муже, Онорико-Мейсоре.

— Господа, прошу вас, взгляните налево. Видите выше по улице бочку водовоза? Он стоит здесь все время, кроме глубокой ночи. Теперь взгляните направо и заметьте лоток торговца сладостями. Он меняется с зеленщиком: утром торгует один, вечером второй. Наконец, уделите внимание дому, что стоит напротив моего. Привратник дежурит у его дверей, а садовник ежедневно ухаживает за садом. Довожу до вашего ведома, господа, все названные мною люди — и водовоз, и зеленщик, и садовник, и привратник — получают монетку от кредиторов моего супруга. В их обязанности входит шпионить за моим домом и выследить Рико, если только он появится. Советую и вам прибегнуть к их услугам, плата будет невысока. Меня же избавьте от беспокойства. По законам королевства Шиммери супруга не несет ответа за долги своего мужа.

Они опешили от такой отповеди. Каждое слово было сказано с достоинством, но так и хрустело льдом.

— Миледи, — промямлил Могер, — мы не имеем чести быть кредиторами. Мы ищем Онорико по совершенно иной причине.

— Каковая не вызывает моего интереса. Рико не появлялся с сентября, где он — я не знаю.

Ванесса-Лилит развернулась и ушла. Восемь проворчал:

— Не, такую я б не пялил. Больно злющая.

Конечно, они проверили ее слова. Садовник, привратник, зеленщик и водовоз твердили как один: не было Рико, если б явился — уж его бы схватили за жабры. Агатка в неделю, славный, и мы последим за домом. Только Рико возникнет, сразу получите весточку.

Они убрались, несолоно хлебавши. Бакли дал парням денег на дешевый ночлег, а сам шлепнулся на кровать в своем дорогом номере и уснул, не имея сил ни на что иное. Последней утешительной мыслью мелькнуло в его голове: остался еще день, завтра что-нибудь придумаем.

* * *

Следующим утром в холле гостиницы Могера Бакли ждал человек. Едва Бакли сошел с лестницы, лакей шепнул человеку, и тот поднялся с кресла. На человеке были темные штаны и светлый мундир с золотой вышивкой: рычащий лев, лапа на шаре — герб королевства Шиммери. На поясе болталась шпага, человек небрежно придержал ее, вставая.

— Господин Мо, позвольте обменяться с вами парой слов.

— С кем имею честь?

— Халинтор, помощник шерифа.

Могеру Бакли хватило вдоха, чтобы перестроиться. До сих пор со всеми встречными в Лаэме Бакли говорил сверху, не видя нужды в поклонах. Но тут…

— Для меня великая честь и радость говорить лично с таким человеком! Позвольте пожать вашу славную руку.

Славная десница Халинтора как была заложена за спину, так и осталась там.

— Присядьте, господин Мо.

По указке Могер сел в кресло возле крохотной декоративной пальмы. Нижняя ветка свисала аккурат над сиденьем, елозя по макушке Бакли острым листом.

— Против вас, господин Мо, имеется несколько жалоб весьма неприятного свойства.

— От кого?

Халинтор изобразил подобие улыбки.

— Мы — лаэмцы, господин Мо. Порою мы бываем глухи к тому, что происходит вне города. Мы не знаем песен, что пелись на коронации ее величества, не ведаем, какой фасон платья носит его светлость лорд-канцлер… Но все, что случается в городе, слышат стены и рассказывают улицам. За двое суток вы избили и унизили трех человек. Если существуют аргументы, чтобы я не приковал вас к позорному столбу и не всыпал семнадцать плетей, то сейчас — самое подходящее время их изложить.

Могер оттолкнул пальмовый лист, вынул кошель, положил на столик золотой эфес. Помощник шерифа следил за ним без выражения лица. Могер подождал, извлек еще два эфеса. Проклятый лист впился в макушку, когда Бакли разогнулся, оставив монеты на столике.

— Нужны аргументы иного свойства, господин Мо.

Бакли расстегнул сюртук и вынул конверт из внутреннего кармана. Халинтор изучил печать — она была цела, то был другой конверт, а не предъявленный в порту.

— Великий Дом Лабелин, — произнес помощник шерифа. — Простите, господин Мо. Герб с дельфинами сам по себе — еще не оправдание. Тем более, сейчас.

— Вскройте и прочтите, господин Халинтор.

Он так и сделал. На последних строках шевельнул бровью.

— Купец Хорам Паулина, он же Хармон Паула Роджер, — личный враг Дома Лабелин… Занятно, вы не находите? Простолюдин так задел герцога, что тот шлет гончих псов на другой конец Полариса. В этом есть нечто унизительное… для герцога.

— При всем уважении, осмелюсь доложить, что дочь герцога, леди Магда Лабелин, завтра прибывает в Лаэм с большим флотом и вассальной свитой. Неужели, сударь, нельзя придумать ничего иного, кроме как портить переговоры арестом личного помощника леди Магды?

— Я знаю о ее прибытии, — сказал Халинтор. — Потому я пришел к вам, а не вас ко мне привели. Примите совет, милейший Мо. Ныне покровительство леди Магды — слабая защита даже в Лабелине. А уж в другом конце света на нее точно не стоит полагаться дважды. Сегодня я не стану портить переговоры. Сегодня.

Халинтор взял один эфес:

— Это цена времени, которое я затратил на поездку сюда.

Два остальных оттолкнул от себя:

— А это — цена моего попустительства в будущем.

И ушел, оставив пару золотых на столе.