потом я зайду к тебе. – Вика, читай внимательно. Может у тебя есть предложения или замечания? Ты настаиваешь на разводе?

– Я на нём и не настаивала, если ты, конечно, помнишь, а предложила. А вот ты моё предложение не просто принял, ты за него «ухватился», и документы уже составил. Значит, и ты пришёл к выводу: «что разбитую чашку не склеишь». Я согласна со всеми пунктами, но добавь сюда разрешение на выезд Сергея в пределах и за пределы России. Сроки тебе подскажет нотариус. Без него мы не сможем выехать в отпуск. Ты это сможешь сделать до слушания дела о разводе. Жди меня завтра после работы у здания суда. Это всё?

– Вика, ты действительно беременная?

– Ты боишься, что нас не разведут пока не родиться ребёнок и ему не исполнится год? Не переживай. Считай, что я так неудачно пошутила.

Восьмого августа они подали заявление на развод, а Вика так и не решилась сделать аборт. Каждый вечер она ложилась спать, с твёрдым решением сделать это в ближайшее время, и каждое утро переносила срок. Светлана Андреевна сама начала с ней разговор.

– Вика, ты сама как относишься к своему положению? Может, стоит подумать о втором ребёнке? Всё в нашей жизни происходит не случайно. Тебе тридцать пять, Илье сорок один год – самое время.

– А как же работа? Я чуть больше года работаю после декрета, а вы говорили об открытии нового центра. Меня могут уволить.

– Кто тебя в твоём положении уволит? У тебя есть минимум полгода, чтобы принимать роды, а уж потом и сама родишь. Я же вижу, как ты мучаешься в своём выборе. Прими всё как данность. Если ребёнку суждено родиться – дай ему шанс. У тебя нет ни бытовых, ни финансовых проблем, есть те, кто поможет, и есть в подсознании желание родить девочку.

– Откуда вы знаете? Простите. Глупый вопрос. А мы можем это, какое-то время, не афишировать? Так мне будет спокойнее.

Процесс по расторжению брака ограничился всего одним слушанием. Восемнадцатого сентября их брак по решению суда был расторгнут. Илья пришёл на заседание вместе с потенциальной женой, которая ожидала его в коридоре.

– Теперь ты доволен? – снимая с пальца обручальное кольцо, спросила Вика. – Держи. Это мой подарок тебе в день рождения. Девять лет назад в этот день мы стали близки, а теперь между нами развод, – говорила она, замечая подходящую к ним знакомую Ильи. – Ничего личного, Илья, но твоя подруга не беременная. Поверь на слово акушеру-гинекологу со стажем. Прощай.

Виктория поставила точку в отношениях с Ильёй, но не могла не отметить для себя, что беременность в двенадцать-тринадцать недель никак «не отразилась» на его подруге. Она вернулась домой подавленной. На душе было пусто и холодно. Наталья Петровна уже ушла. Вика прошла в спальню и упала на кровать. Где-то в глубине души, она надеялась, что судья перенесёт слушание, а Илья попытается что-то исправить. Она всё ещё любила его. Но поведение и весь вид Ильи показывал, что он чужой. Говорил мало, не глядя на Викторию, отвечал судье коротко и был как будто не в себе. Когда ей дали слово, решилась отпустить мужа, сказав: «Ваша честь, нашему сыну три года, а там ребёнок ещё не родился. Не будем тянуть время. Пусть он родиться в полной семье». Илья не возражал и их развели. «Я сама подняла тему развода, но он мог долгое время и не соглашаться. Почему он так спешил? Кто или что за этим стоит? – думала она, лёжа поперёк кровати. – Господи! Дай мне силы пережить это время». Она поднялась, прошла в гостиную и включила синтезатор. Нужно было выплеснуть обиду и боль сегодняшнего дня вместе с песнями Наргиз, которые были под стать настроению.

«Ты пришел, не смотря мне в глаза.

Поняла, что тебя потеряла.

Ты молчал, но глазами сказал,

Что уже ничего не осталось.

Осыпаются чувства мои.

Я тебе говорю открыто:

Я не верю тебе, но тебя я прощу.

Ненавижу любя, я жила для тебя, но тебя отпущу.

Я не верю тебе, но тебя я прощу.

Ненавижу любя, я жила для тебя, но тебя отпущу…

Она пела и плакала, зная, что в это время дня большинство соседей по дому на работе. Её голос, то срывался на крик, то становился едва слышным. Повторив песню, вспомнила другую.

«Я стояла на краю Земли, больше точно не могу лететь.

И уходят наши корабли, нам уже наверно не успеть –

Эту песню нам вдвоём допеть.

Ты – моя нежность, ты – моё небо.

За тобой встану, где бы ты не был.

Ты – моё сердце, ты – моё чудо.

Обниму нежно и с тобой буду.

Слёзы застилали глаза, и она играла на слух, иногда фальшивя, но не обращала внимание.

«Дай мне забыть тебя, дай разлюбить тебя.

Сны о тебе и грусть, время стирает пусть.

Память – смертельный яд. Я – без тебя распят,

Но продолжаю жить. Дай мне тебя забыть…

«Господи! Я не видела его больше месяца и, казалось, стала забывать, и на тебе – вернулось всё назад, – говорила она, вставая из-за синтезатора и направляясь в ванную. Умывшись холодной водой, посмотрела на своё отражение в зеркале. – Да, Виктория Сергеевна, вид у вас желает лучшего. Вы о ребёнке подумали? Что скажет малыш на вашу истерику? Назад ходу нет. Только вперёд».

Забрав сына из детского сада, она не спешила возвращаться в квартиру, предложив Серёже пойти в развлекательный центр. Они провели там два часа, а вернувшись, встречали сестру Ильи Ирину.

– Это правда? Вы развелись? – чуть не плача спрашивала она с порога, и замечая слегка округлившийся живот Вики. – Вика, ты беременная?

– Мы развелись и я беременная, срок – 11-12 недель. Добавить мне нечего, а слушать твои упрёки я не собираюсь. Хочешь с нами дружить – оставь всё в секрете и никогда не говори мне о брате. Не хочешь – где выход знаешь.

– Зачем так радикально? Ты могла держать его два года на крючке. Я тебя не понимаю.

– А зачем тянуть, Ира? От встреч с ним страдает ни он, а я. Мне нужно привыкнуть жить без него, а значит, видеться с ним, как можно реже. Зачем держать то, что уже не твоё? Твоё – это, когда не нужно удерживать, догонять, бороться, отвоёвывать. «Твоё» на сторону не смотрит, не принадлежит кому-то другому, не предаёт, не меняет. Оно твоё. Понимаешь? – в её глазах появились слёзы.

– Не расстраивайся,