Но извернулась, и в отчаянном рывке, ухватилась за край рекламного щита, повиснув на нём. То ли щит был укреплён ненадежно, то ли две слопанных мною булочки были лишними, но под весом моей тушки щит стал угрожающе крениться прямо в сторону помоста, на котором о чем-то вещала супруга министра.

Я попыталась ногами нащупать тумбу, но мои дрыганья только усугубили ситуацию. Толпа рядом с тумбой заволновалась и отшатнулась, спровоцировав давку. Понимая, что в случае падения мне грозят серьезные увечья, я подтянулась на щите и одной рукой ухватилась за цветочную гирлянду. Одним концом эта гирлянда крепилась где-то над серединой помоста, а вот второй оказался в моих руках.

Произошедшее потом я запомню навсегда. Повиснув на гирлянде, словно на тарзанке, я  полетела в сторону сцены, оглашая окрестности пронзительным визгом. Один из важных господ, стоявший на сцене рядом с госпожой Монсьёни, попытался меня перехватить. Но, то ли не было у него опыта в ловле девиц, рассекающих на тарзанке, то ли мои ноги, вытянутые вперёд, стали причиной его падения. Но факт остаётся фактом. А госпожа Монсьёни, помелом ей под зад, вместо того, чтобы посторониться или отскочить в сторону, стояла столбом и смотрела на меня широко раскрытыми глазами. И я, может, и проскочила бы мимо неё, но тут гирлянда оборвалась и я рухнула прямо на супругу министра.

Тишина, разлившаяся над парком, оглушила. Я осторожно приподнялась на руках, чувствуя, как отзывается болью тело, и с содроганием заглянула в лицо Анрисы Монсьёни. Та беззвучно хватала воздух ртом, и ошалело моргала. Ох, как я её понимаю… Я, было, потянулась к ней, чтобы принести извинения и объяснить, что я не нарочно. Но тут чьи-то руки рывком подняли меня, совершенно не церемонясь. А над сценой раздался крик Анрисы:

- Убивают!

В камере предварительного заключения было невыносимо душно. Я в очередной раз с тоской посмотрела на забранное решеткой окно и в изнеможении закрыла глаза. Сколько я уже тут сижу? Час? Два? Или вечность? Время здесь, в тесном закутке, словно застыло. Там, за тяжелой дверью синего цвета, жизнь шла, как и прежде. Но мне теперь туда не попасть. Мне никто ничего не объяснял. Просто втолкнули сюда и закрыли дверь с той стороны на замок. А я была в таком шоке, что и не спрашивала. Мне и так всё было понятно. У толпы на глазах я напала на супругу министра. А мое падение с высоты было расценено именно как нападение, благодаря воплям Анрисы. До сих пор в ушах стоит её визг: «Убивают! Сектанты! Террористы!». Кому она нужна?

Я снова поднялась на ноги с деревянной скамьи, и сделала пару шагов туда и обратно. Хоть ноги размять. Именно в этот момент раздался лязг замка и дверь распахнулась. Сурового вида служащий сыскного комитета пробасил:

- На выход.

Я не была столь наивна, чтобы думать, что меня сейчас отпустят на все четыре стороны. Но покинуть эту душную камеру уже сочла благом. Тело болело. Особенно боль чувствовалась в руках и подмышках. Ну, Маргарита, попадись ты мне!

Под конвоем я прошла по коридору и меня завели в кабинет, табличку на двери которого я не успела прочесть. В кабинете сидели и мирно беседовали двое незнакомых мне мужчин. При виде меня улыбки их тут же исчезли, и меня окинули суровыми и грозными взглядами. Ой, мамочки, пропала я.

Конвоир подтолкнул меня к обшарпанному стулу, и я присела на краешек. Служащие сыскного комитета не торопились посвятить меня в детали происходящего. И хоть умом я понимала, что всё это намеренно – и в камере меня держали, и сейчас грозными взглядами разглядывают. Но всё равно внутри всё сжалось и стало тоскливо, хоть плач.

- Итак, Фрида Зейми…- один из присутствующих, мужчина лет пятидесяти, в форме инспектора сыска, откинулся на спинку стула и сложил руки на груди.

- Вас обвиняют в нападении на госпожу Монсьёни и причинение ей вреда. Так же вас подозревают в связях с сектантами. Предлагаю во всем признаться и рассказать, с кем из сектантов вы знакомы, какие поручения вам давали и с какой целью вы напали на госпожу Монсьёни.

Мои глаза расширялись от ужаса. Ну ладно нападение, которое я еще могла объяснить. Недоразумение, стечение обстоятельств. Но секта? Они с ума, что ли тут посходили?

Пока я переваривала услышанное, заговорил второй незнакомец. На вид ему было около сорока лет. Сложения он был субтильного, с ранней лысиной на макушке. Тонкие, будто мышиные черты лица, производили отталкивающее впечатление.

- Меня назначили быть вашим адвокатом, - на этих словах мужчина поморщился, будто ему крайне неприятно было сообщать об этом, - Если вы будете сотрудничать со следствием, вам это зачтется при вынесении приговора.

- Да я ни в чем не виновата!- мои нервы не выдержали.

Но мой возмущенный крик не тронул ни инспектора, ни адвоката.

- То есть вы утверждаете, что не нападали на госпожу Монсьёни?- ироничный взгляд инспектора был полон издёвки.

- Я не нападала ни на супругу министра, ни на кого-то еще! Это недоразумение. Я просто чуть не упала с тумбы, с которой наблюдала за презентацией. И ухватилась за гирлянду, чтобы не рухнуть вниз. А она оборвалась, когда я пролетала мимо госпожи Монсьёни. Ну там же толпа народа была, спросите любого!

- Может, вы еще будете утверждать, что и личной неприязни к госпоже Монсьёни не испытываете?- взгляд инспектора стал хищным, я бы сказала, алчным. Ой, как им хочется раскрыть дело о покушении на супругу министра и получить вожделенное повышение. Мой дар отчетливо всё это уловил. Я в слабой надежде посмотрела на адвоката, но его скучающая и безразличная мина на лице, подтвердила мои опасения. Никто на самом деле защищать меня не собирается. Оба хотят выслужиться перед знатной особой.

- Неприязни, которая бы побудила меня нападать на кого-либо я не испытываю ни к одному человеку.

- То есть инцидент на вашем выпускном экзамене вы не восприняли как нанесенное оскорбление? Вам ведь в результате не выдали лицензию! Неужели не захотелось отомстить?- голос инспектора стал вкрадчивым. Фи, какие дешёвые методы. Считаете меня за дурочку, которая попадётся на ваши уловки?

- Я не сдала экзамен, не выявила подсадного злоумышленника и именно поэтому мне не выдали лицензию. Причём тут госпожа Монсьёни?

По лицу инспектора скользнула тень досады. Но сдаваться он точно не собирался:

- А ваши приятели сектанты разве не подговаривали вас добиться справедливости? Наказать