Дайринисс подошел ко мне, хмурясь, а я невольно напряглась, опустив взгляд. И тут наг неожиданно схватил меня за руку и развернул ладонь вверх.

Мне хотелось сжать ее, потому как от стирки мои руки выглядели ужасно.

Наг недовольно скрипнул зубами.

— Я не отдавал приказ истязать служанку непосильной работой.

— Я лишь дала ей поручение постирать белье, я не знала, что она такая белоручка, — с издевкой заявила черноволосая наложница. — А за плохую работу обычно наказывают. Разве не так?

— Ты действительно испортила ее платье? — повернулся ко мне Дайринисс в ожидании объяснений.

— Я лишь постирала его, ниар, как меня и просили. — Я хотела добавить, что меня подставили, но внезапно поняла, что не стану жаловаться. Принцы только и ждут, чтобы я попросилась обратно.

Они добивались того, чтобы я сдалась. Разве они не могли предугадать поведение наложниц? Они специально послали меня сюда для наказания.

Разве не странно, что они пришли, когда не появлялись здесь седьмицами? Они прекрасно знали, кто виноват, у них повсюду уши — тайная стража, в том числе и в гареме. Я прочла это в их глазах.

Но они хотели, чтобы я ползала перед ними, умоляя о прощении. А я не стану!

Дайринисс отпустил мою руку, другой я все еще держалась за пылающую щеку. Райнишшар подошел ко мне и вдруг убрал мою ладонь, рассматривая проступивший след от оплеухи.

— Что же, Лиарелла, твоя бдительность похвальна. Можешь продолжать воспитание новой служанки. Но тебе не следует больше поднимать на нее руку. Если она еще раз провинится, просто сообщи смотрителю, — беспристрастно произнес Райнишшар, переглянувшись с братом.

На губах Лиареллы мелькнула торжествующая улыбка. Еще бы, она убедилась, что я для принцев ничего не стою. Может, хоть после этого отстанет?

— Как прикажете, мой ниар.

Они задержались на несколько секунд, пристально глядя на меня. Будто ждали того, что я брошусь перед ними на колени, умоляя забрать из гарема обратно в свои апартаменты.

Но я молчала.

И принцы покинули гарем, сказав, что отправятся в город.

— Видела? — обратилась ко мне Лиарелла. — Никто не станет заступаться за тебя, так что знай свое место!

Я опустила руки и сжала их в кулаки, кивнула, решив не спорить. Я надеялась, что позже, когда внимание ко мне ослабнет и наложницы перестанут донимать, мне удастся покинуть гарем и выйти хотя бы в сад. Там я могла отыскать Дарию и через нее передать послание Лои. Хотя он и так уже наверняка знает, где меня искать. Я могу его подставить. Наследники не знают имени моего главного сообщника.

Я кусала губы, размышляя, как лучше поступить. Могла ли я доверять новой подруге? Я боялась, что у нее тоже появятся проблемы из-за меня.

Нет!

Я должна все сделать сама. Стану искать работу, чтобы выходить из гарема.

***

После того, как принцы запретили применять ко мне телесные наказания, пытки прекратились, но Лиарелла не отказывала себе в наслаждении подцепить меня или унизить. Она находила в этом некое изощренное удовольствие и способ избавиться от скуки.

Меня часто заставляли мыть наложниц или втирать в их тела ароматные масла. Но это полбеды. Я должна была смеяться глупым шуткам девиц, когда мне совершенно не хотелось этого делать. Иначе за любое непослушание могла лишиться еды.

Каждый вечер наложниц готовили к тому, что принцы могут потребовать кого-то из них к себе. Но этого не происходило.

Постепенно Лиарелла успокоилась, перебесилась. Она убедилась, что я не представляю для принцев особой ценности, а для нее опасность, и потеряла ко мне интерес. Ее слишком заботило то, что принцы никого не вызывают, а это значило, что они могли найти себе другую игрушку.

Через несколько дней стало казаться, что я нахожусь здесь бесконечно долго. Настолько я вжилась в новый ритм, хоть и не потеряла надежду спастись. Я даже могла выходить по поручениям на кухню, или к королевскому портному, каждый раз старалась задержаться, но с Лои так и не встретилась. Либо он по каким-то причинам пока не мог попасть во дворец.

Не знаю, на фоне переживаний или просто все надоело, но я чувствовала, что внутри меня сжимается пружина. Я боялась взорваться от любого смешка в мою сторону, а наложницы по-прежнему не упускали возможности задеть меня.

Я смотрела на высокие стены гарема, и мне казалось, что я задыхаюсь в этой роскошной тюрьме. Я хотела увидеть маму, обнять ее, я переживала, потому как знала, что принцам известно, где она живет. Я боялась, что ее могут использовать как инструмент влияния. А еще у меня часто возникал беспричинный жар во всем теле, и тогда я не находила себе места. Эта лихорадка могла длиться часами, но потом отпускало.

Я беспокоилась, что это связано с ядом в моей крови, что изменения происходят слишком быстро и у меня в запасе осталось меньше времени, чем я думала.

И однажды свернутая пружина выстрелила.

С утра Лиарелла находилась не в духе, она требовала принести ей то одно, то другое, ее все не устраивало. А мне в это время становилось только хуже. Несколько раз начиналась дрожь, руки тряслись, но потом все прекращалось.

Наложница потребовала подать ей лимонад, и я принесла. Не знаю, как так вышло, но руки опять задрожали — и я не удержала кубок. Освежающая жидкость пролилась на грудь Лиареллы, оставляя желтые пятна.

Наложница в бешенстве вскочила на ноги. Я попыталась вытереть салфеткой следы, но мою руку раздраженно откинули в сторону.

— Паршивка! Ты ведь специально, не так ли?

— Простите, ниара, — прошептала я, чувствуя, как подходит к горлу дурнота. — Это вышло случайно…

Я не успела договорить, как ощутила удар по щеке. Я пошатнулась, в глазах потемнело. Я, словно и не я вовсе, подняла руку и ударила в ответ наотмашь.

Звук раздался такой, что я испуганно застыла, пытаясь понять, что только что произошло.

Наложницы пораскрывали рты. Наступила гнетущая тишина. И вот тогда раздался истеричный вопль Лиареллы:

— Да как ты посмела поднять руку на свою ниару, мерзавка! Да я тебя исполосую!

— Наказать ее! — вдруг закричали ожившие наложницы.

— Нужно поставить ее на место, чтобы знала! — раздавалось вокруг.

— Ей не помешает порка. Это именно то, что она заслужила за свою наглость!

— Лания, подай мою плеть! — повелела Лиарелла одной из служанок, а в глазах ее засветился безумный блеск.

Я сглотнула вставший в горле комок. Я понимала, что перегнула палку, но ведь меня ударили первой. Имела ли право миссарина распоряжаться мной таким образом?