— Ещё одна работа Гары? Эта женщина заставляет меня чувствовать себя бездарной.

— Поверьте, не каждый фэйри с ходу разобьёт её тугой гламур. Дайте себе время, и вы научитесь. — Она смотрит вверх. — Присмотритесь к небу.

Послушавшись, я с долей скептицизма пытаюсь вглядеться.

Голубое небо. Облака.

И что я должна увидеть?

Как только собственная беспомощность начинает раздражать, моё внимание привлекает стая птиц. Она летит вниз-вверх по одной и той же траектории, затем на нас и снова обратно. Пернатые не углубляются в лес, хотя дальше простираются бескрайние просторы.

Преграда.

На животных, насекомых и птиц Вуаль не действует. Это означает одно: стая видит то, что не вижу я — дворец. Постепенно плетения магии расходятся, обнажая сокрытое. Лес, уходящий вдаль, сменяется высокими стенами из сурового серого камня. Витражные стёкла приобретают яркие очертания. Множество вертикальных линий, остроконечные башни и стрельчатые окна тянут конструкцию ввысь. Арки добавляют ей визуальную воздушность и невесомость, а в центре виднеется портал, который уходит вглубь и зрительно увеличивает проход через кованные ворота. Над ними располагается огромное окно округлой формы, напоминающее то ли звезду, то ли цветок. Масштабы захватывают дух.

— Вуаль может обмануть людей и волшебный народ, но не других живых существ, — вторит моим собственным рассуждениям Калипсо. — Вы быстро учитесь.

— Пока меня не ткнут носом, — бурчу я.

— Если учитель не направляет, то как ученику знать, куда двигаться? Я сделала свою часть, а вы свою. Не сердитесь на себя.

Всю свою сознательную жизнь я гордилась тем, что могу видеть через гламур, как в ясный день. Не каждому полукровке повезло иметь маму-фэйри, развивающую в нём задатки к магии с пелёнок. И вот ты сталкиваешься с реальностью и осознаёшь, что не так уж и хороша, как думала. Паршивое чувство.

В детстве мне нравилось представлять себя особенной. Я погружалась в книжные миры и мечтала стать той самой девочкой, которую пригласили в школу магии или наделили даром, способным переломить ход войны. Ровно до того, как реальность опустилась на меня тяжестью принятия: ты такая же, как и все. В мире, среди волшебных существ и полукровок, я была лишь одной из многих.

Теперь мне предоставился шанс стать кем-то, и я не планирую его упускать.

* * *

Калипсо тянется к сумке, оставленной принцем, но я её опережаю.

Барби и сама в состоянии нести вещи.

Как только мы приближаемся к воротам дворца, стражницы по бокам от них синхронно прикладывают раскрытые ладони левой руки торцевой частью к правому плечу. Калипсо отзеркаливает жест.

У чистокровных фэйри принято здороваться первыми, если твой статус ниже. Поскольку я полукровка, мне следует дождаться приветствия и только после этого поприветствовать в ответ. Когда стражницы склоняют головы, я делаю тоже в ответ, после чего перед нами с усилием открывают тяжёлые двери.

Войдя внутрь помещения, я охаю от увиденного. Мы проходим по длинному и просторному залу из светло-серого мрамора со множеством выступов, резких изгибов и вырезанных в стенах ликов усопших правителей. Свет проникает через огромные окна у дальней стены и угасает там, откуда мы держим путь.

Больше всего солнечных лучей достаётся чёрному трону на возвышении. Несколько широких ступеней отделяют его от пола. Он выглядит величественно в своей простоте и не кажется чем-то вычурным. Нет ни мягкой обивки, ни изящных линий. Лишь холодный угловатый камень, обвитый засохшими ветвями со множеством шипов. Ходят слухи, что если не держать спину прямо, сидя на нём, то рискуешь порвать одежду и кожу острыми иглами.

Однажды один из древних королей был вынужден сдать дворец неприятелю. Их лидер победоносно вошёл в зал, сел на трон — и в нём и умер. Все фэйри объединились перед лицом неприятеля и за несколько недель до прорыва осады ночами собирали ядовитые травы. Они обмазали соком каждый шип, который позднее впился в спину врага. Так народ сохранил независимость. Красивая легенда, которая могла быть настолько же правдой, насколько и вымыслом.

Будь такой стул у меня в детстве, я бы сейчас не горбилась, как мечта ортопеда.

Серебристо-серые волосы Калипсо, собранные в высокий хвост, покачаются в такт шагам, когда она обгоняет меня. Тонкие косички разряжают густые пряди, а клипсы придают ей вид валькирии. Мы оставляем тронный зал позади и углубляемся в коридоры, в которых, уверена, притаилась не одна стражница. Но я настолько измотана попытками высмотреть их, что вскоре становится безразлично. Некоторых из них я отчего-то вижу. Видимо, они себя не скрывают. Они кланяются снова и снова. Если вначале мне это льстило, то на десятый раз обесценилось окончательно.

— Ваша спальня будет на третьем этаже с видом на противоположенную сторону. Ровно напротив Ничей земли, откуда вы прошли через Тропу. За ней находится Двор Света. Саму гору видно, конечно, не будет. Между нами огромное расстояние.

— Благодарю, — вяло киваю я, нагнав её.

Мы поднимаемся по голой кручёной лестнице. Её перила уходят вверх острыми пиками и служит опорой следующему витку ступеней.

Как же много вокруг серых и холодных поверхностей!

Вся зелень осталась снаружи. Внутри лишь пустота, что отражается эхом от стен. Не угнетает ли обитателей дворца здешний антураж или они устали от аляповатых штор и мягких ковров за долгие годы? Было ли здесь когда-то уютнее, чем сейчас? Нескончаемые повороты, пролёты и подъёмы превращаются в каторгу.

Кажется, я навсегда возненавижу игры-бродилки и выкину свой плейстейшен по приезде домой. Долгожданный третий этаж кажется чем-то недостижимым за счёт высоты потолков. Икры ноют, да и сумка не облегчает путь.

Ну же, Барби! Ещё немного.

Когда треклятые ступеньки заканчиваются, я без стеснения выдыхаю.

Спорт и я можем стоять рядом только в предложении.

Я знаю, чего они хотят, поселив тут. Моей смерти.

Так и представляю заголовок «Магических вестей»: «Фэй Мэтьюс не смогла раскрыть громкое убийство принца-фэйри, умерев где-то между первым и вторым этажом дворца».

Слышится топот ног и шорох одежды. Детский смех разливается по полупустому замку, отражаясь от стен сильным эхом. Верчусь в поиске источника и не нахожу. Удар. Я хватаюсь за стену и еле удерживаю равновесие. Калипсо тут же оказывается рядом, держа руку на рукоятке меча. На полу сидит ребёнок лет семи, потирающий поясницу. Фэйри. Он обиженно глядит на меня из-под белых, как снег, ресниц и раздувает щёки. С его хрупких плеч свисает не по размеру чёрная накидка с геометрическими фигурами, вышитыми золотом. Мальчик окутан ею, словно прекрасная бабочка в кокон.

Что-то в ткани смущает: то ли концентрация магии, то ли ощущение,