главный герой практически неубиваем и на раз-два разбирается со злодеем, – Назар смотрел себе под ноги, опираясь руками на дверь авто.

– Не так быстро? Не так быстро? Прошло уже четыре недели, четыре! А убийца моих родителей до сих пор жив и собирается грохнуть и меня! – прошипела я. – Мне иногда кажется, что ты специально ничего не делаешь и тебе выгодно, чтобы я не выходила из дома и тряслась от каждого хруста.

– Выгодно, говоришь? – недобро посмотрел на меня муж. – Может, мне выгодно хоронить своих ребят, ловить пулю и нанимать нескольких телохранителей, только для того, чтобы моя жена была в безопасности?

– Тебе не понять, что я чувствую. Ты не терял близких и не оставался совсем один, – выпалив последнюю фразу, я осеклась, поняв, что перегнула палку, и взгляд Назара говорил об этом красноречивее слов. На парковке воцарилась тишина, от которой становилось еще страшнее. Муж был в бешенстве и пытался хоть как-то удержать себя в руках.

– Да. Мне не понять, – процедил он, буквально выплевывая каждое слово, – куда мне до тебя. Ты же у нас особенная.

– Назар, – я хотела извиниться за свою глупость, списать все на нервы, но не могла подобрать слов. Муж убивал меня взглядом. Если бы дали спичку, я взлетела бы на воздух.

– Я не особенная, – начала было оправдываться, но тут почувствовала резкую боль с левой стороны груди.

Удивленно посмотрев на мужа, я хотела продолжить фразу, но не смогла вдохнуть. Казалось, словно кто-то ударил меня током, а потом взял дрель и стал высверливать дыру в груди. Я схватилась за ребра и скривилась, пытаясь хоть как-то купировать болевой приступ, но безуспешно. В итоге осела на пол.

– Камила, что? – Назар заметил перемены и наклонился ко мне, чтобы понять, что происходит.

– Больно, очень, – простонала я.

– Где именно болит? – муж пытался осмотреть меня, но я не позволяла ему этого сделать, потому что тело скручивало при каждом вдохе. Поняв, что крови нет и я не ранена, муж проматерился и поднял меня с пола, усадив в салон. Машина с визгом рванула с места, а Назар стал звонить кому-то и говорить, что произошло.

По дороге он достал из бардачка сердечные таблетки и заставил меня положить их под язык. Каждую минуту спрашивая о самочувствии, проверяя, в сознании я или нет. Я же просто старалась не дышать, потому что это помогало уменьшить боль. Спустя пятнадцать минут машина с визгом припарковалась возле частной клиники, где нас уже ждали люди в белых халатах, держа наготове каталку.

Меня быстро завезли в больницу и стали задавать кучу вопросов, половину которых я не поняла, перепугавшись суматохи вокруг себя. Краем уха слышала, что Назар где-то рядом, хотя не видела его. И очень боялась, что муж сейчас уедет и оставит меня одну. Без него я не чувствовала себя в безопасности.

Я потеряла счет времени и не знала, как долго пробыла в больнице, прежде чем меня перестали катать по разным кабинетам, оставили одну и ко мне наконец зашел Назар с приятным доктором, который беспрерывно держался рядом. Стало гораздо легче, даже можно было сказать, что чувствовала я себя безупречно. Боли не беспокоили. Наверное, помогла таблетка, которую дали после какой-то процедуры, или организм справился сам.

– Назар Максимович, можете забирать вашу супругу. С ней все в порядке. Пусть попьет таблетки несколько дней и поменьше нервничает. В целом, все хорошо. Курс лечения я написал, – врач объяснял Назару рекомендации и периодически косился на меня.

– Я могу ее сейчас забрать? – недоверчиво спросил муж.

– Конечно можете. У нас ей делать нечего, – заверил доктор.

– Ты сейчас уверен? – Назар смерил его пронзительным взглядом, от которого тот резко начал бледнеть. – Я думал, она кони двинет у меня в машине, а ты сейчас говоришь, что ей тут нечего делать?

– Назар… Максимович, – запинаясь, сказал врач, – у Камилы просто межреберная невралгия. Она безвредна. Да, больно. Но неопасно. Список медикаментов у вас на руках, и процедуры тоже полезны. И главное – пусть не нервничает. И три дня покоя.

Я решила вклиниться в диалог:

– То есть с сердцем у меня все в порядке?

– Вашему сердцу любой спортсмен может позавидовать, – улыбнулся врач.

– Но у меня адски болело с левой стороны…

– Так бывает, нерв защемило. Но к сердечным болям это никакого отношения не имеет.

Я вышла в коридор, ожидая Назара, который отправился с доктором в кабинет для разговора. Когда он вернулся и увидел меня стоящей возле двери, нахмурился и недовольно спросил:

– Почему вышла?

– Тебя ждала, – я растерялась и сказала правду.

– Ты слышала, что говорил врач? Тебе нужен покой.

– Я не инвалид, чтобы лежать, – отрезала я, – не буду три дня бегать и отжиматься. Выздоровею.

И с этими словами направилась в сторону выхода. Мне было интересно, идет ли Назар следом или стоит хмурится. Но оборачиваться я принципиально не стала. У меня тоже есть свое мнение, нельзя всегда плясать под дудку мужа.

Я подошла к машине и стала ждать, когда ее откроют. Но заветного пиликания сигнализации не раздалось. Я обернулась и увидела мужа. Он стоял неподалеку, и было заметно, что его охватило бешенство. То и дело Назар сжимал руки в кулаки, а сам его вид говорил о том, что он еле сдерживался, чтобы не выместить гнев на мне.

Я растерянно посмотрела по сторонам в надежде, что рядом есть люди, которые в случае чего смогут меня защитить. Хотя даже если бы кто и был, он не смог бы противостоять разгневанному Назару.

Глава 35

Назар пристально смотрел мне в глаза и в этот момент напоминал быка, которого подразнили красной тряпкой. Казалось, он сейчас наклонит голову и бросится на меня. Муж шумно дышал, его грудь высоко поднималась, а руки то и дело сжимались в кулаки.

Мне стало немного не по себе. Я давно не видела мужа в таком бешенстве и не думала, что его настолько разъярит мое непослушание. В чем дело? Мне же просто хотелось самостоятельно пройтись до машины. Но, видимо, мои проказы обладали накопительным эффектом, и стерпеть очередное неповиновение он уже не смог.

Я увидела, что Назар приближается, и зажмурилась, когда он резко вмял меня в корпус автомобиля. Больно не было. Только страшно. Муж прижался ко мне всем телом и оперся руками по бокам от головы. Его взгляд был злым, сощуренные глаза блестели от негатива, а ноздри широко раздувались, демонстрируя возмущение.

– Ты хочешь проверить мою степень