Мы спустились по лестнице и вышли во двор. Я старалась не поднимать головы, чтобы не видеть Гренвилла. Покидая поместье, мы слышали гневные выкрики и ответные жалобные причитания его дочери.

– Ну о чем только ты думала? – выругала меня Карло, когда мы отошли на безопасное расстояние.

– Я знаю, прости, но я не видела другого способа найти доказательство.

– Доказательство чего?

– Того, что Гренвилл убийца, разумеется.

Карло застыла на месте и в ужасе повернулась ко мне:

– Ты хочешь сказать, что пошла в этот дом, зная или, по крайней мере, подозревая, что его хозяин убийца?

– Да, но…

– Слава богу, ты хоть записку оставила. Тебе что, так уж хочется сделать Розалинду сиротой? – бросила она сердито, и резкость тона усилила ее шотландский акцент. – Ты этого хочешь?

– Не хочу, конечно, но у полиции нет против Гренвилла никаких улик. Я хотела узнать побольше о нем самом и о его так называемой черной магии.

– И что тебе удалось узнать?

– Больше, чем рассчитывала. – Я рассказала ей обо всех отвратительных вещах, которые видела в Маль-Пэ: непристойностях в записных книжках Гренвилла, его непреодолимой тяге к разврату, библиотеке с книгами о магии, демонах и ядах. Сказала я и о том, что подозревала его в попытке отравить меня «травяным экстрактом», обладающим якобы целебными свойствами. – Когда ты пришла, он разбил стакан с «травами» о стену – несомненно, для того, чтобы я не могла взять раствор на экспертизу.

Я не сказала Карло, однако, о своей коллекции ядов и о том, как именно собиралась спастись. Умолчала я и о тех деталях, которые могли связать Гренвилла со смертью Дугласа Грина, так как не хотела раскрывать истинную цель поездки на Тенерифе и сообщать о моем сотрудничестве с разведслужбой.

– Но с самым ужасным я столкнулась, когда по просьбе Вайолет пришла к ней в комнату в два часа ночи. Я увидела там Гренвилла в постели с собственной дочерью.

У Карло был вид, будто ее вот-вот вырвет на дорогу.

– Ты хочешь сказать?!.

– Да, увы, хочу, – ответила я и рассказала, как Вайолет пыталась утром убедить меня, будто я заболела и страдала галлюцинациями.

– То есть сегодня она все отрицала?

– Да, из страха перед отцом. Я думаю, если бы его не было поблизости, я могла бы убедить ее. Живя в этом насквозь прогнившем доме, она каждую минуту подвергается опасности. Когда мы придем в отель, я сразу же сообщу инспектору все, что мне известно.

– Ты полагаешь, это разумно?

– А что мне еще остается? Я не могу оставить все как есть, надо избавить девушку от страданий. Каждый день и каждая ночь – ад для нее.

– Но что, если она будет по-прежнему все отрицать?

На этот вопрос у меня не было ответа.

– Конечно, его библиотека и записные книжки носят далеко не невинный характер, но при всем этом ты, как я понимаю, не нашла никакого свидетельства, уличающего Гренвилла в убийстве.

Замечание рассердило меня.

– Но все сходится – как ты не видишь? Он интересуется ядами и хорошо знает их, в частности белену; вблизи от места убийства нет других домов, кроме Маль-Пэ; райские птицы цветут у него в саду; его страсть – оккультизм, и он не скрывает этого. Можно добавить к списку улик и тот факт, что в его коллекции скульптуры гуанчей есть фигурка, аналогичная той, которую мы с Дэвисоном нашли на месте убийства Грина.

Однако Карло мои аргументы не убедили.

– Если бы ты видела его глаза так близко, как я, ты не сомневалась бы в том, что он виновен, – сказала я.

Мы молча перешли по мосту овраг, в котором нашли тело Винниата, и в эту минуту я вынуждена была признать, что Карло права.

– Ладно, я не могу представить Нуньесу доказательств того, что Гренвилл убил Винниата, но я должна по меньшей мере сообщить ему о творящемся у них под крышей. А отсюда напрашивается вывод: раз Гренвилл способен так поступать с дочерью, он вполне мог совершить и другие преступления.

– Надеюсь, ты отдаешь себе отчет в том, что делаешь, – сказала Карло.

– Что ты имеешь в виду?

– Что ты, возможно, откроешь ящик Пандоры.

– Но не могу же я замалчивать это.

– Да, наверное. Я только хочу сказать, неизвестно, какова будет реакция людей. Как воспримет разоблачение Вайолет?

– Но я же не собираюсь кричать об этом на всех углах! – возмутилась я. – Надеюсь, ты не считаешь меня настолько бесчувственной.

– Разумеется, нет, – сказала Карло, успокаивающе беря меня за руку. – Просто меня это тревожит. Я беспокоюсь не только за Вайолет, но и за тебя. Я обещала заботиться о тебе, и мне не нравится, что ты так переживаешь из-за других, тратишь себя на всю эту грязь в их жизни. Не хватает только, чтобы повторилось то, что было в прошлом году.

Что я могла ей сказать? Согласно версии, известной Карло, у меня был нервный срыв после смерти матери, который сопровождался застоем в работе, а затем на это наложилось известие об измене Арчи. Карло верила вынесенному врачами заключению, что в Харрогейт я попала вследствие длительного приступа амнезии. Она ничего не знала ни о злодее Кёрсе, ни о секретном сотрудничестве с Дэвисоном.

– Да, наверное, ты права, – ответила я, чтобы умиротворить ее. – Обещаю, что обдумаю все как следует, прежде чем решаться на какие-либо действия.

Желая сменить тему, я спросила, что делала во время моего отсутствия Розалинда. Мы поговорили о дочери и ее преданной любви к плюшевому медведю, затем перешли к сплетням о постояльцах отеля. Миссис Брендел по-прежнему выступала с монологом о «Титанике» перед всеми, кого ей удавалось заполучить в слушатели. Профессор Уилбор и Руперт Мэйби участвовали накануне за обедом в общем разговоре об убийстве Винниата. Дейзи все еще не покидала номера, где за ней присматривал доктор Тренкель. Хелен Харт и Гай Тревельян в «Таоро» не появлялись.

– Они, без сомнения, готовятся к приему в Валентинов день. Не могу сказать, что мне очень бы хотелось участвовать в этом празднестве, – сказала я, думая о пристрастии хозяев к спиртному. – Но я обещала быть у них. Да и посмотреть студию Хелен и ее работы было бы интересно. Почему бы тебе не пойти тоже?

– Ты же знаешь, что я люблю эти вечеринки еще меньше, чем ты, – улыбнулась Карло. – Мне гораздо приятнее будет провести вечер с Розалиндой и интересной книгой.

Мы нашли Розалинду в саду, где она и ее приятель Реймонд играли с плюшевыми мишками под присмотром гувернантки Реймонда, француженки со светло-каштановыми волосами и печальными глазами. Она сидела на скамейке в тени пальмы и читала книжку. Неожиданно Реймонд выхватил медведя из рук Розалинды и убежал с ним. Розалинда разразилась слезами. Мы с Карло поспешили к ней.