Гренвилл, судя по всему, собирался разразиться еще одной речью о том, что он видел на вершине горы, но я отложила нож и вилку и вытерла салфеткой губы.

– Надеюсь, вы простите меня? – произнесла я, вставая. – Вайолет, вы не покажете мне, где я могла бы попудрить нос?

– Да, конечно, – сказала девушка, вскочив с места. – Надеюсь, вы чувствуете себя нормально?

– Ну, небольшой непорядок в желудке.

– Надеюсь, виноват не наш обед, – бросил Гренвилл.

– Нет-нет, это все мой непредсказуемый желудок.

Вайолет взяла меня за руку и провела по коридору к помещению, приспособленному в качестве примитивного туалета. Перед тем как зайти в комнату, я повернулась к девушке и озабоченно посмотрела на нее. Это спровоцировало внезапный всплеск эмоций с ее стороны.

– Чего вы от меня ждете? – сердито прошептала она. – Он же уже все сказал – какие хорошие у нас отношения, какой он замечательный отец.

– Вайолет, я знаю, что-то беспокоит вас, – прошептала я в ответ. – Если вы можете сообщить мне что-нибудь о своем отце или об убийстве Винниата, не держите это в себе. Я вижу, вас это мучает, расстраивает психику. Подобные секреты могут действовать, как смертельная отрава.

Она посмотрела на меня испуганно и непонимающе:

– Что вы хотите этим сказать?

– Если вы не сообщите мне то, что вам известно, может произойти еще одно убийство. Сначала Дуглас Грин в пещере, теперь Винниат, убитый недалеко от вашего дома. И вряд ли это последнее звено в цепи.

– Я совсем не это имела в виду.

– А что же тогда? Я же вижу, вы мучаетесь. Откройтесь мне.

В эту минуту до нас донесся звон разбивающегося стекла.

– Вот черт! – воскликнул Гренвилл в столовой. – Вайолет! Принеси что-нибудь, чтобы убрать тут. Вайолет, куда ты пропала?

– Иду! – откликнулась девушка.

Прошептав: «Заходите!», – она подтолкнула меня в ванную и направилась к отцу. На случай если ей вдруг захочется подслушать под дверью, я вылила часть воды из кувшина в унитаз и в умывальник, побрызгала водой себе в лицо и вытерла его белым полотенцем с вышивкой. Приведя себя в порядок, я вернулась в столовую, где Вайолет, стоя на коленях, собирала с пола осколки стекла.

– Ну как, надеюсь, вам лучше? – спросил Гренвилл, стоявший за моим стулом и приглашавший занять его.

– Да, гораздо лучше. Прошу прощения за прерванный обед, – ответила я.

– Не нужно извинений, совершенно не нужно, – отозвался Гренвилл, подходя к серванту у стены. – Простите за этот беспорядок. Я искал настойку, о которой говорил, и уронил стакан. Но зато я нашел лекарство для вас. Оно идеально справляется со всеми проблемами пищеварительного тракта.

Он взял с верхней полки пузырек с бесцветной жидкостью и сказал, зловеще улыбаясь:

– Очень рекомендую вам попробовать это.

– А ч-что это такое? – выдавила я.

– Не беспокойтесь, миссис Кристи. Это средство, изготовленное из экстрактов замечательных трав и растений, произрастающих в нашем саду.

– Могу я узнать, из каких именно растений?

– Так, сейчас посмотрим: вербена лимонная, семена фенхеля, апельсиновая цедра и ромашка. Действует успокаивающе на внутренние органы, в том числе и мозг.

Мне подобная смесь показалась странной. Открыв пузырек, Гренвилл набрал жидкость в пипетку и потянулся к стакану, из которого я пила воду.

– Достаточно двух капель, – сказал он.

– Спасибо, это очень любезно с вашей стороны, – сказала я, пододвигая стакан к нему.

Вайолет делала вид, что продолжает собирать стеклянную крошку с пола, хотя я была уверена: она уже все убрала. На совке рядом с ней лежал большой кусок стекла, и мне вдруг представилось, как она хватает этот осколок и перерезает им горло Гренвиллу. Кровь брызжет из раны, образуя жуткое ожерелье, лягушачьи глаза вылезают из орбит, недоумевая по поводу внезапной унизительной смерти. Массивная фигура валится на обеденный стол и с него на пол.

Гренвилл уже собирался вылить содержимое пипетки в мой стакан, но я прикрыла его рукой.

– Мне очень хотелось бы опробовать это средство, но я только что вспомнила – доктор Тренкель выписал мне другое лекарство, и я боюсь, что они плохо совместимы друг с другом.

– Но это всего лишь экстракт из растений, он не может принести вреда.

– И все же я боюсь рисковать, – сказала я. – Кроме того, я чувствую некоторую слабость и потому хотела бы попросить у вас разрешения, если вы не возражаете…

– Остаться у нас на ночь?

– Да. Вы читаете мои мысли, мистер Гренвилл.

– Просто я как раз хотел предложить вам то же самое, – сказал он, опустошая пипетку обратно в пузырек. – Мы были бы очень рады, если бы вы остались. Правда, Вайолет?

– Да, папа, – ответила она, поднимаясь с пола и оправляя платье.

– Давай я выкину осколки, – предложил Гренвилл, беря у нее совок, – ни к чему им здесь валяться. Мало ли что может случиться. – С озабоченным видом он покинул столовую.

Вайолет сделала шаг ко мне.

– Приходите ко мне в комнату часа в два, – прошептала она. – Это третья дверь по коридору, справа от вашей.

Вайолет с отцом показали мне мою спальню – скромную комнатку со стенами белого цвета. В спальне был небольшой письменный стол, рядом с ним – кресло и столик с тазом, графином с водой и двумя стаканами.

Гренвилл сказал, что утром, после завтрака, ему хотелось бы продолжить наши магические эксперименты, на этот раз с маятником и книгой «И цзин»[25]. Кроме того, он хотел показать мне коллекцию скульптур и других осколков культуры гуанчей. Хелен Харт, добавил он, является большой поклонницей скульптуры этого народа. Она хочет приблизить свое творчество к примитивному искусству. На этом мы расстались и разошлись по спальням.

В комнате я умылась и, сев на кровать, стала ждать, когда дом уснет, и обдумывать впечатления, оставленные необычным вечером: странные отношения между Гренвиллом и дочерью; его желание непременно влить в меня настойку, которая якобы устранит все болезненные желудочно-кишечные симптомы; необъяснимое ощущение, что Гренвилл читает мои мысли. Что у него на уме? Открыв сумочку, я проверила, на месте ли яды. Они не защитят меня, если Гренвилл нанесет удар первым. Ему достаточно добавить каплю смертельного вещества в утренний чай или кофе, и я переселюсь в мир иной. Он наверняка знает яды, присутствие которых в организме очень трудно, а то и невозможно обнаружить. Он скажет полиции, что вечером я жаловалась на рези в животе, а во сне умерла. Вайолет, без сомнения, все подтвердит. Меня похоронят, как принято здесь, в течение двух дней, и я останусь навечно на острове вблизи африканского берега, но слишком далеко от Англии, чтобы кто-либо мог навещать мою могилу.