В этот раз она не захлебывается своей улыбкой. Андрей на нее не смотрит, и корчить любезности больше, чем положено, просто нет смысла.

Девушка разгружает поднос и удаляется.

– Все нормально, – смотрю на дорадо, – все просто замечательно. Как дела на работе? Надеюсь, до конца года командировок больше не будет?

Сама не понимаю, почему язвлю. Ему язвлю. Кажется, все это стоило делать ранее. Дома, когда его мамаша стояла напротив меня и с мерзкой улыбочкой несла всю ту чушь, прикрываясь дружелюбием.

– Не будет. Объяснишь, что происходит?

– Откат после встречи с твоей матерью. Она заезжала утром.

– Зачем?

– Хочет сделать нам подарок, – фыркаю, – к Новому году.

Андрей раздумывает пару секунд.

– Она тебе что-то сказала?

– Нет, она была предельно вежлива.

Парадокс, но в лицо-то она мне ничего и не говорила. Я этот разговор случайно подслушала. Только вот… Случайно ли?

– Ты хочешь детей?

Андрей напрягается. Не самая приятная реакция.

– Ты беременна? – откладывает нож в сторону.

– Нет. Просто спросила. В будущем, в перспективе.

– В перспективе… да.

– А я нет, – поджимаю губы, – никогда не хотела.

Конечно не хотела. Я полжизни воспитывала сестер. Мне этой ответственности на долгие годы вперед хватило. И детей я не очень-то люблю. Они вызывают во мне страх.

Именно страх. Потому что ребенок на детской площадке для меня – это не умиления и восторги. Нет. Это молодая мамочка-наседка, похерившая все свои жизненные перспективы. Злая, уставшая и не знающая, как с этим жить. Это гиперответственность и жертвенность. Это полное посвящение себя другому человеку. А с меня хватит. Я уже по горло этим сыта. Больше не хочу.

Ужасно. Знаю. Все это ужасно.

– Ладно, – Андрей пожимает плечами и как ни в чем не бывало начинает поглощать свой ужин.

Ладно? Просто ладно.

Хотя о чем это я? Всю свою боль же оставила при себе. Ему выдала лишь два слова.

– Извини. Я сегодня… – упираюсь лбом в свои руки, перед этим взгромоздив локти на стол, – слишком нервная.

Андрей хочет что-то ответить, но ему звонят. Он на пару минут отходит. Я же ковыряюсь вилкой в тарелке, а потом прошу счет.

Пока он там беседует, успеваю расплатиться и даже свернуть к гардеробу. Где, собственно, и нахожу Панкратова.

– Есь, я…

– Поехали домой, – целую его в щеку. – Пожалуйста, – привстаю на цыпочки, несмотря на то, что и так на каблуках.

– Сейчас расплачусь только.

– Я уже, – настырно тяну его за руку подальше от этого зала.

Во мне бушуют неумные эмоции, и я совершенно не знаю, как с этим справиться. Главное – не перейти черту, не довести до скандала на пустом месте.

Не хочу с ним ругаться. Не люблю с ним ругаться.

Последнее, кажется, говорю вслух, потому что Андрей с улыбкой выдает:

– Я тоже не люблю с тобой ругаться. Потом весь день через задницу. Поехали уже домой, воительница.

Прижимаюсь к нему крепко-крепко. Касаюсь губами оголенного участка шеи над воротничком темно-синей рубашки.

В машине пахнет кожей. Тяну этот запах носом и стягиваю ботильоны один за другим.

– Кто тебе звонил?

– По работе, – отмахивается. – Ты не знаешь. Сейчас веду переговоры с одним чуваком, если все выгорит, – замолкает, – я окончательно перестану зависеть от отца.

– Он на тебя снова давит, да?

– Скорее, держит на поводке, – Андрей скалится. Да, сейчас он делает именно это. Обнажает зубы. Улыбается, но глаза остаются холодными. Непроницаемыми.

– У тебя получится, – касаюсь его руки, – вот увидишь.

Панкратов пробегает пальцами по моей щеке и снова переключает внимание на дорогу.

– Я решила, что с нового года запишусь в автошколу.

– Неожиданно.

– Вообще-то, я говорила тебе…

– …что тебе было бы интересно научиться водить. Про автошколу речи не было.

– Ты против? – выгибаю бровь.

– Не дай бог быть против, когда ты так решительно настроена, – он снова ржет. – Просто уточняю.

– Ну ладно. Только…

– Что?

– Я за рулем ни разу не сидела. Это тупо, наверное, прийти на занятие, когда до этого руль только со стороны видела.

– Так и не сидела?! – хлопает по своему колену, и мои щеки краснеют. Намек предельно ясен.

– Я про вождение, а не про…

– Садись.

– Что?

– Тут гипермаркет большой недалеко. Там паркинг огромный.

– За руль? – уточняю словно умственно отсталая.

– Ну… У меня найдется как минимум пара других вариантов, – отвратительно любезно улыбается.

– Пошляк.

Андрей сворачивает на парковку, я же внутренне напрягаюсь. Вся моя веселость исчезает.

– Может, все же домой?

– Садись, трусиха.

Толкаю дверь и на шатких ногах огибаю капот. По пути пересекаюсь с Панкратовым. Он срывает с губ требовательный поцелуй и, скользнув ладонью по моему бедру, подталкивает к водительскому сиденью.

Первое, что делаю, когда сажусь, пристегиваюсь. Накидываю ремень и, услышав заветный щелчок, вцепляюсь в руль.

– Ты его так согнешь.

– Смешно, – цокаю, – что делать?

Андрей в двух словах рассказывает план действий, тычет то куда-то в пол, где располагаются педали, то на коробку передач.

Прикусываю язык и плавно трогаюсь с места.

– Как просто, – улыбаюсь.

– Учиться на механику пойдешь.

– Зачем?

– Сама потом поймешь.

– Ладно, – выкручиваю руль вправо, внимательно наблюдая за дорогой.

Наверное, это первое действие за сегодня, которое на самом деле отрывает меня от паршивых мыслей.

Нарезав несколько кругов, совсем чуть-чуть поворачиваюсь к Андрею.

Его ладонь обхватывает мою щеку.

– Я тебя люблю, – он смотрит в глаза. – Просто знай это. Слышишь? Сейчас все складывается не самым лучшим образом, но так будет не всегда. Поверь мне.

– Я тебе верю, – улыбаюсь, вдавливая педаль тормоза в пол.

Закрываю глаза, ощущая на своих губах поцелуй. Он поглощает меня. Мышцы расслабляются. Чувствую себя облачком.

Нога соскальзывает с педали, и машина катится вперед ровно до момента столкновения с ограничительной сферой.

Я словно вижу, как бампер трескается под напором бетонной преграды, и, вздрогнув, отрываюсь от Андрея.

– Я случайно, – закусываю губу.

– Должна будешь, – он нахально улыбается, переводит машину на нейтралку и выходит на улицу посмотреть на последствие нашего поцелуя.

Под ярким светом фар я четко вижу, как