Интересно.

– С бэтээром почему шли?

– Охрана.

– От кого?

– Ну…

Я начинаю вкуривать.

– Патроны брали в самом Луганске?

– Нет, на границе…

– У кого?

– А мы знаем?

– Шо, так и не знаете? – глумливым голосом переспрашиваю я. – Ой? А если по-другому спрошу?

– Наше дело малое… нас погрузили, мы и везем, – сказал другой водила, – а грузили нас в Сватово.

– Где именно?

– Там… депо, железнодорожное… бывшее. Там. Еще грузили в коровниках. Там коровники. Рядом башня, железка, на башне флаг висит. Вроде как там мукой еще торгуют.

Вряд ли врет. Такое сложно выдумать, особенно в стрессовой ситуации.

– Грузил конкретно кто?

– Пацаны… мы не разбираем. Горки, автоматы. ЛНР вроде.

– Старший на какой машине ездит?

– «Крузер», белый.

– Номер?

– Пятьсот два… вроде…

Уже хлеб.

– Ну и чо с вами делать?

– А чо? Мы не в ответе.

– Не в ответе? Знаешь, меня уже конкретно это забодало – никто ни за что не в ответе. А кто в ответе? Путин?

– Так, короче, сейчас разворачиваете оглобли, и едем назад. Сдам вас ЛНР или чего там – и пусть с вами там разбираются, чо вы возили, где возили и так далее. Припашут на пару годков дерьмо на поля вывозить – так вам и надо. Рафики невиноватые…

Тем временем группа уже закончила сбор трофеев, как смогли, дезактивировали БТР (в смысле от химии, чтобы ехать можно было), с поврежденного джипа слили остатки топлива и заминировали – лишним не будет. ВВ в порядке, хотя на взводе. Меня самого малость потряхивает. Отходим в сторону, пересказываю ему краткое содержание истории с невиноватыми рафиками из Харькова.

– Понял?

– Что?

Не понял.

– Патроны – левак. Кто-то налево торгует, с хохлами.

Вот этого-то я не учел, когда все продумывал с заводом и с дальним походом. Конкуренты! Торговля оружием опасна сама по себе, а сейчас она опасна смертельно. Дефицит всего, никакого закона – кто первым выстрелил, тот и прав. И торговля оружием – это всегда политика.

Понятное дело, что торговля с хохлами в ОРДЛО – это почти со стопроцентной вероятностью уголовка. И наверняка уголовка подрасстрельная, потому что нравы сейчас сильно упростились и ожесточились. Значит, те, кто торгует, готовы убивать, и наверняка у них крыша сильная на самом верху.

И тут я появляюсь, такой красивый.

Хохлы явно будут против еще и потому, что за патроны и патронный завод, если получится его выцарапать, мы заплатим оружием. Это наша расчетная валюта – оружие. У нас его много, и самого разного. А тот, кто получает оружие, тот получает и преимущество над соседями. Над хохлами, то есть.

Вот и получается, что если в ЛНР я выйду не на тех, то меня и всех нас могут расстрелять и закопать у террикона. И могилки не сделать.

– Поспрошать, еще кто?

– А то они знают. Это исполнители.

– И тогда чо?

– А вот чо. Один справишься?

– В смысле?

– Ты не идешь в ЛНР, тут останешься.

– Не понял.

– Так понимай. Делимся на две группы. У тебя помимо твоей пары машин остается БТР с пушкой и дополнительный пулемет. Я иду минимальными силами – две машины – и конвоирую вот этих вот гавриков обратно. А дальше – как вывезет. Это дело поможет мне выйти на самый верх, на руководство республики. А дальше – как покатит.

ВВ охреневает, но быстро приходит в себя.

– А связь как же?

– А никак. Ну что я, сотовый буду в ж… совать? Оговорим, где и когда я должен появиться, условный сигнал, что все нормально. Если не появлюсь три раза – уходи, мстить за меня не надо, ни к чему.

– У тебя БТР будет, прорвешься. Дойдешь обратным путем до Ульяновска – там на торге спросишь Серого, скажешь, что от меня. Он и трофеи примет, и накормит, и заправит, и до дома поможет добраться. Дома скажешь людям, что погиб коммунистом. Зайдешь в УФСБ, найдешь Диму Базылева, расскажешь ему все как на духу. Больше никому.

– И это. Об Элинке позаботься. Хорошая она.

ВВ выдыхает.

– Нехорошо идете, шеф. Как прощаетесь.

– Брось. Живы будем, не помрем. Я знаю, на что иду, и всегда знал. Давай дернем по маленькой и поскачем.

Достаю чекушку «сарапульской», отпиваю половину, передаю тезке, он допивает остальное. По пятьдесят граммов на брата. Это уже у нас традиция – побратимство.

– Сань.

– Жить надо так, чтоб не страшно было помереть. Ничего. Все путем будет…

Бывшая Россия. Миллерово, Ростовская область

Девятьсот сорок четвертый день Катастрофы

И снова – бывшая Россия, все ближе к югу. Леса сменяются перелесками, потом степью. Бывшая М4, одна из самых загруженных дорог России, пугает завалами ржавых, битых, расстрелянных, разобранных машин по обочинам.

Однако здесь снова видна жизнь, видны работы в полях, видно, что живы деревни и хутора, а это значит, что рядом анклав. Приметы безошибочные.

Машин встречных было мало, а те, которые были, прибавляли ход. Мы тоже не настаивали на знакомстве – сейчас легче легкого получить автоматную очередь в брюхо вместо визитной карточки.

А на меня опять нахлынули воспоминания. Такие, что хоть топись…

Россия, Татарстан

Шестьдесят второй день Катастрофы

Улица Туполева в Казани выходит на Николая Ершова, один из крупных магистральных проспектов города. Застроена она в основном сталинками, тут же находится Казанский авиационный институт… или, может быть, университет, я не знаю, как правильно это называется. Я вообще плохо ориентируюсь в Казани, так как бывал в городе отрывками и только по делам. Тут мы должны были встретиться с группой местных выживших – а вместо этого попали в ловушку. Сначала нас попытались замочить и отнять технику – вон, машина догорает. Но наличия КПВТ они не предусмотрели. Правда, успели серьезно повредить одну машину и менее серьезно, но все же вывести из строя другую. А КПВТ поднял всех зомбей, какие были в окрестностях, – а было их тут, по-видимому, немало. И вот они перли и перли, пока мы двумя машинами пытались удерживать периметр.