— Надеюсь, я не разочаровала тебя? — скромно поинтересовалась у беснующегося фаната, Лара уже своим привычным голосом, присаживаясь к Кириллу за стол.

— О чём ты говоришь? Я чуть не обоссался от восторга! — помогая девушке присесть, поделился своими впечатлениями хозяин «оперного театра», брызгая слюной во все стороны. — Когда ты ушла на верхний регистр, у меня чуть душа не вылетела из тела! В какой-то момент, в полумраке, мне, даже, почудилось, будто передо мной стоит настоящая Анна Нетребко…

— Ты возбудился? — томно спросила Лара и откровенно уставилась на ширинку тонкого ценителя полных оперных певиц.

— Нет, что ты, — отмахнулся от Лары, Кирилл. — Эта музыка возбуждает не тело, а душу. Это какие-то неземные ощущения. Какие-то, потусторонние. Слушая её ты вообще не думаешь о несколько-минутном сексе, а думаешь о чём-то вечном, — охарактеризовал своё внутреннее состояние, увлечённый мужчина и погрузился в глубокие раздумья.

— Так может, пока ты не хочешь секса, ты покушаешь чего-нибудь? — хитро воспользовалась удачным моментом автор праздничных и изысканных блюд, чтобы похвастаться перед Кириллом своими кулинарными способностями. — У мужиков же два главных занятия в жизни: жрать и трахаться. А раз ты не хочешь молодого сочного женского «мяса», значит, ты хочешь говяжьего, — логически рассудила Лара, указывая рукой на аппетитно разложенные на столе яства.

— Что-то я не вижу здесь говядину, — облизываясь, прицепился к слову привередливый обжора, ловя «шеф-повара» на несоответствии заявленного с фактическим.

— Я из ревности её убрала, чтобы она не отвлекала твоё внимание от меня, — красиво отшутилась, Лара и, взяв с середины стола большое круглое блюдо, поставила его перед Кириллом. — Рекомендую рыбу «фугу». Эта «стерва» не только побалует твой желудок, но и пощекочет нервы…

— О-о-о-о, это та самая смертельно-опасная рыба, рецептом которой ты проложила путь к сердцу моей мамы? — уточнил эксперт морской кухни, с любопытством рассматривая на блюде узор, выложенный из ломтиков этой рыбы.

— Да, это она, — гордо ответила Лара, ликуя от того, что её мужчина до сих пор помнит, даже, такие мелочи многолетней давности, как обычный рецепт.

— Хм-м, интересно, интересно, — заинтригованно хмыкнул Кирилл и, взяв с блюда тоненький ломтик рыбы «фугу», опустил его в рот.

Едва специфический деликатес вступил в контакт со слюной, в голове впечатлительного мужчины закружилась «карусель» из ярких детских воспоминаний, перемешивающихся со странными галлюцинациями. Сначала маленького Кирилла (в деревне у бабушки) поймала огромная рыба «фугу», натёрла его солью и подвесила за ноги на верёвку, чтобы он вялился на солнышке. Затем к школьнику Кириллу эта рыба «пришла» в строгом костюме его первой учительницы Елены Сергеевны и начала его тыкать острой указкой в его щуплое тело. Потом рыба в военной форме целилась в него (восемнадцатилетнего подростка) из автомата и заставляла его, немедленно, идти на войну. И, наконец, эта страшная и коварная рыба, «насадив» на свой крючок самую соблазнительную в мире приманку — Лару, забросила её в квартиру к двадцатидевятилетнему Кириллу и терпеливо стала ждать, когда он, наконец, проглотит эту аппетитную «наживку».

— Так вот он, значит, каков, этот привкус смерти, — вдумчиво произнёс Кирилл, медленно пережёвывая прозрачно-перламутровый ломтик сырой рыбы и пристально всматриваясь в темноту зала, стараясь разглядеть над головой Лары прозрачную леску, тянувшуюся вверх.

— Не бойся, «Белоснежка». Смело заглатывай уже эту замусоленную «приманку», — словно прочитав мысли Кирилла, обнадёживающим тоном скомандовала Лара и иронично ухмыльнулась. — Этим «яблоком» ты не отравишься, и участь Тьюринга тебе не светит. Так что расслабься и получай гастрономическое удовольствие на «полную катушку».

— Ты знаешь, мне стыдно в этом признаться, но страх смерти, вызванный этой рыбой, меня, почему-то, сильно возбудил, и я почувствовал себя грязным извращенцем. Этаким, злостным РЫБОФИЛОМ, — немного смущаясь, честно признался девушке, Кирилл и, проглотив основательно разжёванный рыбный ломтик, вытер рот салфеткой. — Мне безумно захотелось трахнуть в рот эту чешуйчатую «сучку» по имени «ФУГУ», как того огромного окуня, которому однажды запихал в рот свой член мой друг детства Витька, выловив его в деревенской речушке. Он рассказал мне тогда, что некоторые рыбаки ходят на рыбалку вовсе не из-за того, что любят уху, а из-за рыбно-орального секса.

— Прости, но голову рыбы «фугу» я сожгла вместе с другими ядовитыми остатками, — сожалея, прервала детские воспоминания своего сожителя, Лара, и сочувствующе взяла его за руку. — Хочешь, я переоденусь в «русалку», и ты трахнешь меня в рот прямо на этом столе, предварительно выловив «рыбу своей мечты» из бассейна?

— Нет, — энергично замотав головой, категорично отказался от «русалки» возбуждённый «рыбофил». — После бассейна ты будешь пахнуть хлоркой, а не сексом. Да и не похожа ты на окуня. «Русалка» — это, всё-таки, мифический, вымышленный персонаж, а ОКУНЬ — реальный. Чувствуешь разницу?

— Ну, давай я, тогда, «приглашу» сюда «немецкую официантку», чтобы она принесла тебе пивка к рыбке и свою аппетитную задницу?

— Не-е-е-е, — продолжал капризничать хозяин «рыбного ресторана», мысленно складывая на сексуальные весЫ крутящую попкой «немецкую официантку» и широко разевающего рот «огромного окуня». — Пока ты будешь переодеваться в официантку, у меня всё желание пропадёт. Быстро снимай с себя платье, ложись на стол голой попой прямо на блюдо с «фугой» и размазывай по себе торт «Прагу». Будем сочетать несочетаемое и займёмся спонтанным сладко-солёным сексом, — неожиданно отдал странный приказ, Кирилл, торопливо снимая с себя смокинг.

Девушка в точности выполнила распоряжение своего хозяина и, призывно раздвинув ноги, приготовилась ублажать оголодавшего сексуального гурмана.

Обнажённый Кирилл, ловко забравшись на прочный дубовый стол, страстно слизал с Лары кусочек размазанного по ней любимого торта и, натерев несколькими перламутровыми ломтиками рыбы «фугу» вставший член, рьяно ввёл его во влажное чрево Лары. Пронзительный стон девушки эхом разлетелся по затемнённому залу и сменился ритмичными шлепками соприкасающихся голых тел.

Как только Кирилл кончил, мощные мышцы влагалища Лары сильно сжали член партнёра, не позволяя ему покинуть тело девушки.

— Ты хочешь, чтобы я продолжал? — игриво поинтересовался у Лары довольный и удовлетворённый мужчина, попавший в не сильно болезненный, но в крепко схвативший его «капкан».

— Я хочу убить тебя, — с грустью промолвила девушка со скорбным, как у ведущей траурной церемонии, лицом.

— Любить? — переспросил Кирилл, подумав, что ослышался.

— Убить, — чётко и членораздельно, на полном серьёзе, повторила Лара, глядя Кириллу прямо в глаза.

— За что? — растерянно спросил, Кирилл, не понимая, в чём он мог так провиниться перед любимой женщиной, чтобы вызвать такую ненависть с её стороны.

— Будем считать, что ты, просто, исчерпал лимит счастья, данный каждому человеку на всю жизнь. Твоя «белая полоса», длящаяся тринадцать с половиной лет, подошла к концу, и впереди тебя ждут