и прочее чувство собственной важности с острым желанием построить огромную могилу с золотыми унитазами. И Олимпиада тут своему сыночку Александру совсем не помогала — источники пересказывают её письма сыну, в которых она утверждала, что на самом деле отец Александра не Филипп, а Зевс. В быту психопаты обычно проявляют себя просто как мудаки — и с этим тоже все было нормально. Александр постоянно говорил гадости всем вокруг, иногда и отцу. На одной попойке, когда Филипп выпил и расслабился, Саня наговорил ему всякого. Да так в точку попал, что Филипп схватил меч и кинулся на сынулю. Но по дороге споткнулся и чуть не упал. Александр прокомментировал это примерно такой фразой «Посмотрите на этого человека. Он хочет завоевать всю Азию, а сам не может сделать и двух шагов».

Думаю что Александру Македонскому очень бы помог хороший психолог, но их еще не придумали, поэтому купировать проявления душевного расстройства приходилось по старинной индоевропейской методике — вином, развратом и массовой резней.

Сразу после смерти отца у Александра загорелись Балканы. Это вообще довольно огнеопасное место. Александр немедленно выехал тушить пожар лично. Тушил, судя по всему, кровью. Восставшие фракийские и иллирийские племена (трибалы, пеоны, геты, тавлантии и др.) после этого тихонько сходят со страниц истории. Но, пока юный и неопытный царь носится по горам, древние Фивы решают что пришло их время вернуть былое величие. Можем повторить, подумали фиванцы и попытались вырезать оккупационный гарнизон в своем городе.

Зря они так.

Во первых, вырезать гарнизон не удалось — тот смог отступить в некое укрепление, и держал там оборону. Началась осада. Александр, услышав такую новость, совершает стремительный марш-бросок из Иллирии к Фивам. Видя это, наметившийся было союз греческих городов, каждый из которых кричал, что умрет за демократию, рассыпается, и Фивы остаются одни. Они преданы, но не сломлены. Возможно, фиванцы, со свойственной финикийцам расчетливостью, просто планировали выбить себе приемлемые условия для сдачи. Ведь внутри города был блокирован крупный македонский гарнизон и взято довольно много людей в заложники.

Осада Фив в 335 году до нашей эры была быстрой. Был кровавый и упорный штурм, как утверждают источники — стихийный. Отличились нетерпеливостью некоторые из друзей Александра. Тем не менее, благодаря этому штурму, город пал. И это стало концом истории древних Фив. Вот тут то греки и увидели чем отличается «кровавый тиран Филипп», и от действительно кровавого, и от действительно тирана.

Население Фив подверглось жестокому террору. Очень многие погибли. Оставшиеся в живых были проданы в рабство. Опустошена была и область вокруг древнего города. Сам город и приполисное пространство опустошенно, все стены выше колена разрушены. Эта жестокость, как пишут уже римские историки «подавила волю греков к сопротивлению».

Долгое время эта фраза была аксиомой, но сейчас мы имеем на руках куда более весомые инструменты познания, чем личное мнение римлянина, ограниченное его картиной мира.

Очень похоже (а это уже не только мое личное мнение) что разрушение Фив как раз таки подорвало легитимность македонской власти.

Греки, с присущей им красивостью озвучили это так:

«Люди убивают то, чего боятся. Но, только если осмелятся»

Тут мы зашли в область социологии, науки которая похожа на гидравлику — она тоже изучает течения и влияние внешних факторов на скорость протекания и пределы давления, которые может выдержать система. Только в случае с социологией, это не вода, а люди. И пока даже для специализированной науки понятие «легитимность» оно такое… Ну… Сакральное. Легитимность — это то что заставляет серебряные таланты попадать в казну царя. То что двигает греческие триремы. То, что правит быками запряженными в повозки с зерном для македонской армии. Все эти вещи, сами по себе, ничего не решают, ничего не способны сделать, и ни на что не влияют. Это просто инструмент с помощью которого люди делают то, что должно. Не потому, что над каждым стоит македонец с сариссой (или не над каждым а через одного), а потому, что так правильно.

Творение Филиппа, Коринфский Союз, очень похоже, превратился в фикцию. Технически, это стало видно по фактам уже после смерти Александра, но случилось это, видимо, именно после акта неприкрытой и явной агрессии против всех греков в лице Фив, со стороны Александра. В отличии от Филиппа, не похоже, чтобы Александр хоть сколько ни будь уважал греков, и норовил поставить их перед фактом своей власти. А греки устраивали ему «итальянскую забастовку», а местами и откровенный саботаж. Показателен случай с Диогеном. Диоген был, как ни крути, а медийной персоной, и Александр прогнулся под него как мог — пришел лично, и с присущей Александру самоуверенностью спросил у Диогена чего тот хочет. Очевидно подразумевая, что сможет исполнить все. Диоген ответил «Отойди в сторону, ты заслоняешь мне солнце». Как по мне, так это на удивление тонкий и очень опасный, прямо как лезвие меча, троллинг. То, что мы знаем эту историю через почти две с половиной тысячи лет показывает, в первую очередь, отношение греков к Александру. Даже такая, довольно мелочная, победа над царем, лелеялась и пересказывалась.

Что такое Коринфский союз? Эта была ширма для правления Филиппа. Но если до Фив большинству удавалось не замечать ноги македонского царя за этой демократической вывеской, то после Фив они выдавали его с головой.

Разумеется мы не можем утверждать с уверенностью, но множество косвенных признаков указывает на то, что Александр не видел для себя будущего в Греции.

Он не был ранее замечен в надрывных заявлениях, направленных против персов. Я напомню, Малая Азия и особенно её западное побережье, Иония, считалось вполне себе греческой землей, как бы не больше чем сама современная Греция. Но могилы предков греков, если и заботили Александра, то на людях он это никогда не показывал. И вообще, похоже греки молодого царя сильно достали.

Решившись воплотить в жизнь задумку своего безвременно почившего отца, а за одно и легитимизировать свое правление, Алесандр подошел к походу в Малую Азию несколько странно.

Во первых, он похоже забрал с собой всех, кого смог. Начиная от друзей и знакомых, заканчивая учеными и артистами. Говоря «ученые» я подразумеваю не только придворного летописца и пару философов, но и, например Динократа — архитектора шарящего в постройке городов. Но если это еще можно списать на некий научный интерес, и провести аналогии с Египетским походом Наполеона, то тот факт что Александр распродал свое имущество вызывает недоумение.

Больше того, Александр опустошил и царскую казну. На вопрос, как жить то дальше, без казны, Александр якобы ответил: «Все нужное возьмем у персов». А самое, пожалуй, показательное — Александр раздал все земли царского домена.

Так что есть вполне обоснованные предположения что Александр с самого начала уходил, чтобы не вернуться. И честно говоря, его можно понять — тот олигархический гадюшник в который превратилась Греция, было проще сжечь, чем отремонтировать.

Честно говоря, в первом приближении такое поведение Александра похоже больше на поведение скорее игрока, нежели полководца. Александр, прямо как Гитлер, поставил все на свою карту. Я уже упоминал, но надо подчеркнуть — в процессе обретения Александром законного престола его сторонники вырезали всех арголидов — то есть наследников царского рода македонских царей. С ведома юного царя или без него, история умалчивает. Могли и без, примерно тоже самое случилось и при восшествии на престол Филиппа II, так что у македонцев это могло быть нечто вроде традиции.

Это может показаться верным решением для человека с эмоциями как у камушка, но я вам сразу скажу — лучшая стратегия, это честность. Все эти хитрые кровавенькие тактические многоходовочки только все усложняют, делая кризис, который они призваны купировать, мало того что неизбежным, так еще и усугубляя его. Теперь, умри Александр, Македонию ждет затяжная, кровавая смута. Держава развалится, все пойдет прахом. Так, впрочем, и случилось.

Итак, в синем углу ринга у нас Александр и его экспедиционный корпус. И это несметная, неслыханная, невиданная орда. Современные историки считают что у Александра было около 30 000 пеших и около 4 000 конных. Это все же, верхняя