Лежать без возможности пошевелиться, ощущая, как немеют руки и ноги, было мучительно. Сознание медленно уплывало. Губы уже даже не дрожали, и ресницы покрыл иней. Я не обращала внимания на все усиливающийся ветер, завывающий за окнами, на залетающий в склеп снег и уже смирилась с тем, что нашла тут свое последнее пристанище. Меня, конечно, найдут. Возможно, даже завтра утром — только вот будет поздно. Меня посчитают еще одной жертвой Духа зимы, и никто даже не станет разбираться в том, что со мной произошло. Многие лишь выдохнут с облегчением и про себя скажут спасибо за мою жертву. Я даже не была уверена в том, что убийц будут искать. Ведь с моей смертью прекратятся так пугающие всех метели.

Прекратятся снегопады, убийства и несчастные случаи. Меня посчитают просто необходимой жертвой, а маме наврут. Придумают красивую и трагическую историю. И оттого, что те, кто сотворил со мной подобное, окажутся безнаказанными, становилось еще страшнее и грустнее. Я не хотела уходить так.

Но сил бороться у меня тоже не осталось. Да и что я могла сделать? Картинка перед глазами плыла, когда на горизонте появился клубящийся снег. Я почти отключилась и смежила веки, когда мне показалось, будто в снежной дымке вырисовывается мужской силуэт в плаще с капюшоном. Плащ был словно соткан из кружащихся снежинок. Совершенно нереальная, призрачная фигура в снежном вихре медленно приближалась ко мне. От ужаса перехватило дыхание. Не знала, что может быть еще страшнее, чем было до этого. Но ожившая легенда, неумолимо приближающаяся ко мне, заставила испытать новые грани ужаса, и единственное, что я могла сделать, — это словно завороженная наблюдать за тем, как на меня надвигается Дух зимы — величественный, олицетворяющий собой все природные аномалии Айстерры. Сейчас я ни на секунду не усомнилась: передо мной именно он.

Я вглядывалась в бледное, нечеловеческое лицо, которое стало можно различить, когда дух подошел ближе, и не могла понять, кто это. Лицо менялось и не оставалось в памяти. Раз или два мелькали знакомые черты, я почти понимала, кто именно стоит передо мной, а потом снова будто бы видела его впервые.

Дух медленно наклонился к моим губам, и я почти смирилась с тем, что это последние секунды моей жизни, и совсем не боялась. Я так замерзла, что смерть виделась желанным избавлением. А когда губ коснулся обжигающе ледяной поцелуй, поняла, кто именно скрывается за маской. Жаль только, знание это использовать уже не получится. Да и не давало оно ничего. Поцелуй забирал последние крупицы жизненной силы и тепло моего природного огня, который давала магия в крови. Я уже почти впала в беспамятство, когда дух отпрянул и стремительно растворился в ворохе кружащихся снежинок, словно его что-то спугнуло. На миг на месте мужчины в плаще я успела заметить фигуру огромного белоснежного волка, но он так быстро превратился в метель, что я не могла утверждать, что точно его видела. Метель запорошила все вокруг. Она плясала у меня перед глазами, не позволяя полностью вернуться в реальность. Но следом за исчезновением Духа зимы с грохотом открылись ворота, и раздался голос Винтера:

— Диана!

Парень кинулся ко мне, но я не могла его разглядеть. Перед глазами кружили снежинки. Я ощущала на плечах его руки. Чувствовала на губах горячее дыхание. Понимала, парень в отчаянии, но из-за чего? Немного прояснил его яростный крик:

— Она мертва! Демоны забери этого Духа зимы.

А я лежала и не могла даже открыть рот и сказать хоть что-то. Моргнуть не могла. А если и правда мое тело умерло? А сознание заключено в холодный, мертвый плен? Я думала, не смогу испугаться сильнее. Как же я ошибалась!

Рядом раздались девичьи всхлипы. Надо же! Никак не могла подумать, что моя смерть кого-то опечалит. Не в этой академии.

— Ее нужно унести отсюда!

— Жертва принята…

Нестройный хор голосов людей, которые меня уже похоронили, заставил сердце сжаться. Впрочем, быть может, оно уже не билось, и спазм мне просто почудился. Среди обступивших меня людей были и преподаватели, и студенты.

Ледяная статуя — вот кем я была. А что, если в таком же плену оказались души Бэтт и Элис? А что, если их сознание сейчас в заточении мертвых, разлагающихся тел, которые уже похоронили? Вдруг и меня ждет подобная участь? Я пыталась сделать хоть что-то, подать признак жизни, но не могла даже пошевелить пальцем или закрыть глаза, перед которыми все еще кружилась метель.

Я не видела лица, но различала голоса. Все суетились, но толком ничего не делали, пока не раздалось зычное:

— Разойдитесь!

Голос лорда Рэмола я узнала сразу. Почувствовала его присутствие и теплые руки на щеках, а следом ругательство и нервное:

— Вы все идиоты! Она жива! Быстро ко мне!

— Но… — робко возразил кто-то.

— Быстро ко мне, я сказал! — скомандовал он, и никто не осмелился перечить. Голоса стихли. Звучал только робкий шепот, который было сложно разобрать. А я успокоилась. Этот не похоронит заживо, разберется и, если возможно, вернет к жизни. Не знаю, что именно давало подобную уверенность.

Я не чувствовала, как меня уносят из склепа. Сознание словно блуждало где-то далеко от тела. Я не воспринимала окружающую действительность и сейчас уже почти не слышала голосов, медленно уплывая в небытие и забывая что-то очень важное.

А когда открыла глаза в незнакомой, очень похожей на больничную палату комнате, то внезапно поняла, что плохо помню случившееся.

Нет, я точно знала, что меня кто-то похитил и привязал в склепе. Я помнила, что Дух зимы меня целовал и его спугнул приход Винтера, но я не помнила лица духа. И сами ощущения, которые испытывала там, в склепе, забыла напрочь, словно это случилось не со мной.

Все происходящее я воспринимала словно чей-то пересказ событий, случившихся не со мной. Воспринималось очень странно. Необычно. Я помнила хронологию событий, а не ощущения. Будто бы посмотрела кино. Причем не только что, а давно. Отчасти это было лучше, я просто помнила страх, а не испытывала его сейчас. Более того, паника казалась мне странной.

Я лежала с открытыми глазами, таращилась в беленый потолок и не испытывала ничего. В сердце словно забыли кусочек льда. Я будто бы не совсем еще растаяла. Не было желания ни встать, ни позвать кого-то. Я чувствовала себя опустошенной и боялась выходить в реальный мир. В забытьи казалось спокойнее. Меня все же попытались убить, и я даже знала кто, но подозревала, доказать это не получится. Они друг друга не сдадут и предпримут попытки снова и снова. Очередная, может быть, даже не вторая по счету, а третья или пятая увенчается успехом. Понимание этого отравляло и без того нерадостное существование. Мне словно подписали приговор. Дух зимы спас меня от адских псов (я уверена в том, что в лесу я видела именно его), но чуть не убил там, на алтаре. И уж точно он не сможет оградить меня от мести тех, кто считает, что в гибели людей виновата я.

За окном был серый, пасмурный осенний день, который неторопливо клонился к закату. С кровати я видела только кривую голую ветку дерева и клочок сизого неба, которое медленно темнело. Над академией сгущался вечер.