жилых комнат. Но я уже заразилась веяньем какой-то царской старины из своего мира, так что держите меня семеро!

Гостевые комнаты украсим светлыми панелями лишь частично, а именно низа комнат будут красоваться деревом, а верх — обоями.

Я умудрилась вникнуть в производство бумаги в этом мире… и загрустила. Никакого машинного производства. Да и чего я, собственно, ждала, если я стала тем, кто умудрился создать первые «агрегаты». Огромное здание по производству бумаги на окраине Карлиты разделялось на цеха, в которых из различного сырья вручную изготавливали разную по качеству бумагу. Как я и думала, опираясь на опыт своего родного мира, бумагу делали и из отходов тряпья, из асбеста и соломы, из разных растительных компонентов, красили, отмачивали, прессовали…

Конкурентом мы не станем. Я создам патенты на специальные агрегаты и даже потом продам их бумажной фабрике, но мы будем развивать именно обойную часть.

Где бы еще найти на это время? Придется пропустить на этой неделе уроки и оставить на них Шера в одиночестве.

С момента моего замужества шел уже третий месяц. Я вертелась, как белка в колесе, скучала по мужу, расстраивалась, что не получается создать артефакт для темных эманаций, проспонсировала открытие цеха по производству обоев, в котором уже началась работа на новейших агрегатах, пока только экспериментальная, но это же начало, сроднилась с Шериданом, кажется под чистую забыв, что он не сын, а пасынок, ведь для меня он уже был «моим мальчиком». Книги в библиотеке все еще сортировались, поэтому началась работа в игровой и музыкальной комнатах.

Нашелся скульптор и художник молодой господин Велени, которого проверили и перепроверили люди Кесаря. Он показал мне несколько своих работ, и я поняла, что влюбилась. Не ренессанс, конечно, но и ничуть не уступает. Сочетание цветов гармонично на всех его картинах, пропорции и линии тел людей не уступают фотографиям из моего мира, так что потолок библиотеки скоро преобразится! Заказали для него гранит — скульптуры я тоже буду ждать с нетерпением. Наверное, он же и нарисует картины в бальную залу. Ох и озолотится он на Шаласси — зато известность приобретет.

Глава 16

— Хлоя? — Окликнул меня муж, пока я пыталась сделать наброски жилых комнат в семейном крыле. А то в гостевом уже все отрисовала, а вот на семейном застопорилась. Хотелось чего-то необычного, чтобы это понравилось и Шану, и Шеру.

— Кого я вижу, да еще и за несколько часов до обеда? — Улыбнулась я, получая поцелуй в губы.

— Подумал, что нужно взять вас с Шером и устроить пикник! — Еще один поцелуй. — И, наконец, прошелся там, где ремонт уже закончен. Хлоя, это невероятно! Боюсь, если Дэр это увидит, он не отстанет от нас пока ты не сделаешь такое же с Императорским дворцом! — Снова поцелуй. — Кстати, о дворце. Мы так и не назначили дату, когда мы огласим перед двором о нашем браке. Дэр закрывает глаза, но скоро это, действительно, будет рассматриваться, как неуважение.

— О, нет! Я совсем забыла!

— Ага, зато новый цех не забыла открыть…

— Кто если ни я, будет менять этот мир к лучшему? — Задрала я нос, чтобы сразу получить в него поцелуй.

— Вот если бы не был на тебе женат, женился бы сейчас!

— Из-за цеха?

— Конечно! Глядишь через месяц еще чего-нибудь создашь или откроешь! — Схохмил он, за что получил кулачком по плечу.

Я же получила очередной поцелуй, от которого чуть не выпала из реальности.

— Скажи, что сегодня у тебя выходной… — Прошептала я.

— Можно и так назвать. Мы, кажется, вышли на артефактора…

— То есть скоро его поймают?

— Как только мы поймем, что это безопасно. Но я не хочу о нем сегодня.

Новый поцелуй все-таки заставил меня потеряться и забыться. В какой-то момент осознала, что сижу на столе, на котором рисовала, смяв все свои наброски. Юбка шелкового легкого платья задрана выше некуда, а руки мужа стискивают меня за бедра. Его губы целуют шею и грудь, почти сползшего с плеч платья, а я хватаю воздух ртом, вцепившись в голые плечи Шана. И когда я умудрилась расстегнуть его рубашку?

Страха больше не было. Все эти месяцы привели к тому, что я жаждала его внимания, его рук и губ, жаждала его объятий и касаний. Чтобы он был рядом каждую ночь и вечер, чтобы по утрам целовал и заставлял улыбаться. И я уже была готова сделать наш брак… настоящим. И не сомневалась в том, что он это ощутил.

— Ты сводишь меня с ума… — Шепот на ушко, а по мне бегут мурашки холодной волной растопляя тот жар, который он создал во мне.

— Пааа-па! — Вдруг слышится за дверью, и мы как безумные отлетает друг от друга.

Спрыгиваю со стола и одергиваю юбку платья, но как застегнуть застежку на спине, чтобы не щеголять с голыми плечами и почти голой грудью?

— Шан! — Поворачиваюсь к нему спиной и чувствую его руки. Правильно, он раздел, пусть и помогает.

— А мне кто рубашку застегивать будет? — Вопрос-шепот мне на ушко, и я готова сдаться своим мурашкам в плен.

Шеридан залетает в мой кабинет и резко останавливается, удивленно взирая на полуголого отца и меня, прячущую от него лицо. Хоть и с натяжкой, платье мы и привели в порядок, но вот моя прическа…

— Па, а ты чего это?

— Показывал маме один шрам, а то она мне не верила.

И так серьезно он это произнес, что я еле удержалась, чтобы не расхохотаться в голос!

— Какой? — С интересом тянет младший ван Алфасси и подходит ближе, забыв прыгнуть к отцу на руки.

— Вот этот. — Он показывает на что-то с левой стороны на ребрах. — Помнишь мы еще смеялись, что он на птичий клин похож?

— И мама не верила?

— Не верила. — А взгляд хитрый-хитрый. Похоже маме будут доказывать «правду» при любой возможности сегодняшнего пикника. К слову, о нем.

— Шер, твой папа сегодня решил порадовать нас, и мы отправимся… на пикник!

— Правда?

— Не зря папа пораньше с работы вырвался…

— Урааа!

— Попросишь у господина Тивирни все для пикника, а у господина Филса наш обед?

— Да-да-да!

— Шер! — Успеваю окликнуть ребенка уже у самой двери. — Разве мы врываемся в комнаты не постучавшись?

Шеридан смутился и опустил взгляд.

— Мне казалось лорд Грэйсон нам обоим это повторял…

— Я больше так не буду…

— Конечно не будешь. — Строго произнес его отец и моментально испортил все впечатление: — А то вдруг мама станет показывать какой-то шрам — всем не ловко