Я условился о встрече с главой рукописного отдела – Верой Файлас, эрудированной женщиной в очках и с темными волосами до плеч. Она поздоровалась со мной у охраняемого входа и, когда я осведомился о документе, ответила:

– Это, безусловно, самый знаменитый и востребованный текст из всех, что хранятся у нас в отделе рукописей.

– А сколько у вас здесь рукописей? – удивленно спросил я.

– Около восьмисот тысяч.

Она сообщила мне, что ученые и охотники за сокровищами со всего мира желают изучить именно этот документ. Она добавила, что после того, как стало известно, что Фосетт привлек этот манускрипт в качестве доказательства своей теории, энтузиасты воспринимают эту рукопись почти как икону. Вероятно, для фосеттоманов это что-то вроде чаши святого Грааля.

Я успел мысленно отрепетировать то, что собирался сказать ей, чтобы убедить ее позволить мне увидеть оригинал документа: о том, как важно для меня удостовериться в его подлинности, о том, что я обещаю не прикасаться к нему; эта речь начиналась как довольно трезвый монолог, однако вскоре – что приводило меня в отчаяние – делалась все отвлеченней и выспренней. Но прежде чем я заговорил, Файлас поманила меня, и я прошел через рамку.

– Видимо, для вас это очень важно, раз уж вы проделали такой путь, не зная даже, удастся ли вам увидеть документ, – заметила она. – Я положила его для вас на стол.

Да, всего в нескольких футах от меня, раскрытый, словно талмуд, лежал манускрипт, примерно шестнадцать на шестнадцать дюймов. Его страницы с годами приобрели почти золотисто-коричневый оттенок; их края раскрошились.

– Это не пергамент, – объяснила Файлас. – Материал делали из древесной массы, которую добавляли к бумаге. Это что-то вроде ткани.

На страницах черными чернилами были замечательным каллиграфическим почерком выведены строки, однако многие фрагменты выцвели или были вместе с бумагой сожраны книжными червями либо другими насекомыми.

Я посмотрел на заглавие, размещенное в верхней части первой страницы. С португальского оно переводится так: «Исторический отчет о некоем обширном, тайном и весьма древнем городе… открытом в году 1753-м».

– Вы в состоянии разобрать следующую фразу? – обратился я к Файлас.

Она покачала головой, но дальше шли более читаемые слова, и библиотекарь, свободно говорившая по-английски, помогла мне медленно перевести их. Они были написаны португальским bandeirante – «солдатом удачи». (Его имя уже невозможно расшифровать.) Он описывает, как со своими людьми, «влекомый ненасытной жаждой золота»{38}, отправился вглубь Бразилии на поиски сокровищ: «После долгого и трудного паломничества… проблуждав долгие годы… мы обнаружили цепь гор, столь высоких, что казалось, они достигают небес и служат престолом Ветру или даже Звездам». В конце концов, сообщает bandeirante, он вместе со своим отрядом обнаружил проход между горами, который, казалось, «проделан скорее умелыми руками человеческими, нежели природой». Они достигли верхней – дальней – части прохода, и им открылся захватывающий вид: у их ног простирались развалины древнего города. На рассвете они зарядили оружие и стали карабкаться вниз. Среди полчищ летучих мышей они обнаружили каменные сводчатые коридоры, статую, дороги, храм. «По этим развалинам легко можно судить о размахе и величии города, который несомненно когда-то здесь был, и о том, сколь населен и богат он был в эпоху своего расцвета», – писал bandeirante.

После того как экспедиция вернулась в цивилизованный мир, bandeirante отправил документ с этими «разведданными» вице-королю, «в благодарность за то, сколь многим я обязан вашему высочеству». Он убеждал «его высочество» послать экспедицию, чтобы найти и «использовать эти богатства».

Неизвестно, как вице-король поступил с этим донесением; никто не знает также, пытался ли bandeirante еще раз добраться до таинственного города. Фосетт обнаружил этот манускрипт, роясь в Бразильской национальной библиотеке в поисках документов, которые могли бы ему пригодиться. К тому времени с момента написания этого текста прошло больше века, и он был давно «погребен», как выразился Фосетт, в бюрократических архивах. «Трудно было чиновникам, слепо приверженным догматам всемогущей католической церкви, хоть отчасти поверить в идею существования древней цивилизации», – писал Фосетт.

Библиотекарь указала на нижнюю часть листа:

– Посмотрите на это.

Там было несколько странных значков, напоминавших иероглифы. Bandeirante писал, что видел эти изображения вырезанными на некоторых развалинах. Они показались мне знакомыми, и я вспомнил, что видел точно такие же рисунки в одном из дневников Фосетта: видимо, он скопировал их себе, изучая этот документ.

Библиотека закрывалась, и Файлас пришла забрать старинную рукопись. Глядя, как осторожно она переправляет ее обратно в сейф, я понял, почему Брайан Фосетт, видевший документ спустя годы после исчезновения отца и брата, воскликнул: «Чувствую – он подлинный! Он наверняка подлинный!»

Итак, Фосетт точнее определил место поисков. Он был убежден, что располагает достоверными доказательствами в виде разбросанных по всей Амазонии археологических остатков, в том числе насыпных мостов и керамики. Он считал даже, что древний город, описанный «солдатом удачи», – не единственный, учитывая обширность территорий, расположенных близ восточного бразильского штата Баия. Однако позже Фосетт, сверившись с архивами и опросив туземцев, вычислил, что некий огромный город, где, возможно, даже остались какие-то жители, располагается в бразильском Мату-Гросу, в джунглях, окружающих реку Шингу. В соответствии со своей скрытной натурой он дал этому городу зашифрованное, зачаровывающее название, которое так и не объяснил ни в одном из своих текстов и интервью. Он именовал его просто Z.

В сентябре 1914 года, после годового путешествия-рекогносцировки вместе с Мэнли и Костином, Фосетт готов был отправиться в экспедицию на поиски забытого города. Но когда он вышел из джунглей, его ждало неожиданное известие: больше двух месяцев назад убит австрийский эрцгерцог Франц-Фердинанд (столь странным образом послуживший катализатором первой встречи Фосетта и Нины на Цейлоне). Началась Первая мировая война.

Фосетт и два его британских компаньона тотчас же отплыли в Англию. «Разумеется, такие опытные люди, как вы, очень нужны: ощущается огромная нехватка подготовленных офицеров, – писал Келти Фосетту в декабре. – На фронте, как видите, у нас чудовищные потери: думаю, среди офицеров таких еще никогда прежде не бывало». Хотя Фосетту было уже сорок семь и он «бежал» от европейской жизни, он ощущал, что его долг – записаться добровольцем. Он сообщил Келти, что «стоит на пороге важных открытий» в Амазонии, однако чувствует долг – «патриотическое желание всех физически полноценных мужчин сокрушить тевтонов».