Комнату заливал мягкий золотистый свет. Замерев в нерешительности, женщина вдруг услышала еще один звук: скрип старой половицы в одной из нижних комнат.

Бросив торопливый взгляд в зеркало – вообще-то, Джереми был не из тех, кто входит в дом без приглашения, но на всякий случай лучше убедиться, что выглядишь хорошо, – Памела поискала телефон, нашла его и взяла с собой. Осторожность не помешает.

Она вернулась на площадку, спустилась до середины лестницы, остановилась.

– Джереми? Ну, знаешь ли, входить в дамский будуар без приглашения неприлично.

Никто не ответил.

Памела дошла до конца ступенек, миновала гостиную и столовую, включая по пути свет в кривых, извилистых коридорчиках, свернула наконец в кухню и остановилась. Задняя дверь была открыта. Странно. Ньюпорт – город тихий, но она всегда закрывала двери после наступления темноты.

Памела закрыла и заперла дверь. Посмотрела на сотовый. Убедилась, что быстрый вызов 911 уже наготове, и осторожно вошла в кухню и щелкнула выключателем.

Всё вроде бы в порядке: новый холодильник; старая плита, на которой мать готовила столько всякой вкуснятины; стол – с утренней почтой и прибором на одного. Все так, как и оставалось после ланча.

И тут Памела почувствовала запах дыма.

Слабый, но едкий. Этот запах она научилась принимать всерьез. Электропроводка в доме была старая, но замена обошлась бы дорого, и Памела постоянно ее откладывала. Скорее всего, расплавился один из предохранителей. Из-за того, что оборудование в кабинете потребляло много электричества, она поставила пару плавких предохранителей на 20 ампер там, где требовались 15 ампер. А поскольку предохранители были старые, типа Т, то вполне могли и перегреться. Памела знала о потенциальной опасности такого решения, но до реальной проблемы дело дошло только один раз, после чего она никогда не включала офисное оборудование при работающем кондиционере. И все же будет надежнее проверить коробку и заменить неправильные предохранители на правильные. Не стоит испытывать судьбу: на следующей неделе придется, как говорится, закусить пулю и пригласить электрика.

Занятая этими мыслями, Памела открыла дверь в подвал и уже подняла руку, чтобы открыть коробку на стене у лестницы. Но увиденное повергло ее в шок.

В подвале бушевал пожар: клубы черного дыма катились вверх по ступенькам, оранжево-желтые языки пламени тянулись ей навстречу в порыве неистовом и почти нежном. И пока она, застыв в ужасе, смотрела на все это, у дальней стены подвала, около распределительной коробки, огонь полыхнул с новой силой.

Памела повернулась и уже хотела набрать номер пожарной службы, когда из-за двери кладовой к ней метнулась темная тень. Рука в твидовом рукаве зажала ей рот, оборвав еще не родившийся крик. Памела рефлексивно вскинула руки, и телефон полетел на пол.

Незнакомец потащил ее из кухни, дальше от окон, в глубь дома. Застигнутая врасплох, она даже не сопротивлялась в первые секунды, но потом вступила в схватку по-настоящему – крича через накрывшую рот ткань, кусаясь и колотя незнакомца кулаками.

Не ожидавший столь яростной атаки, противник, похоже, опешил. Хватка его ослабла, и Памела, вывернувшись, приготовилась к наступлению. Но тут к ее лицу прижали какую-то влажную тряпицу, и в нос ударил едкий химический запах. Поле зрения начала заволакивать тьма. Она еще раз дернулась, отчаянно пнула незнакомца ногой и попыталась крикнуть, позвать на помощь, но тело ее с каждым вдохом наливалось тяжестью, а мысли путались.

Незнакомец тащил ее рывками – все дальше от задней двери… все дальше от свободы. Последним, что Памела увидела перед тем, как тьма окончательно взяла верх, был оранжевый огненный узор, змейкой бегущий по стене кухни и с невероятной скоростью поглощающий старый деревянный дом.

Джереми Логан вел свой винтажный «Лотус» по Оушн-авеню. Морской бриз трепал волосы. Вечер выдался чудесный: солнце уже село, но собирающиеся в темнеющем небе облака еще отсвечивали розовым сиянием. Впервые за последние дни Джереми чувствовал себя так хорошо. И благодарить за это стоило, конечно, Пэм Флад, свидания с которой он ждал с нетерпением.

– Знаешь, Карен, она бы тебе понравилась, – сказал Логан, обращаясь к умершей жене, сидевшей, в его воображении, на пассажирском месте.

Привычка разговаривать с нею время от времени, когда рядом никого не было, появилась давно, а после внезапного и шокирующего появления Карен на лужайке «Люкса» воображаемый диалог с нею стал приятной отдушиной, к которой он регулярно и с удовольствием возвращался.

Выехав на Коггсхолл-авеню, Логан повернул на север, к центру города.

– У нее нет твоей изысканности и проницательности, – продолжал он, – но есть решительность и самообладание, которые, думаю, ты бы оценила.

Где-то далеко пронзительно завыли сирены. Логан взглянул на часы – четверть десятого. Еще пара минут, и он будет на месте.

Растянувшиеся по обе стороны дороги высокие, тщательно подстриженные кусты выглядели в сгущающихся сумерках лохматыми стенами. Розовый отблеск повисших в небе облаков сменился более ярким, оранжевым.

– Я ловлю себя на том, что с нею мне легко и просто. И еще кое-что. Знаешь, она навела меня на мысль, что жизнь бывает чертовски одинокой. Даже когда пытаешься совместить две карьеры…

Логан оборвал себя на полуслове. Что именно он пытается сказать Карен и, следовательно, самому себе?

Коггсхолл-авеню влилась в Спринг, и дорога немного сузилась. Симпатичных старых домов стало больше, и стояли они плотнее. Впереди, справа, уже виднелись мягкие и величественные очертания Элмса.

Сирены звучали громче и громче; тревожные, настойчивые завывания, перекрывая друг друга, смешивались в истерическую фугу. Черный, клубящийся столб дыма поднимался к небу в конце улицы. Лишь теперь Логан понял, что ярко-оранжевое сияние в небе – не отсвет закатившегося солнца, а отражение пламени.

Позади остались Башеллер-стрит и Ли-авеню. Уже близко…

Внезапно Логан обнаружил, что не может проехать дальше, что движение заблокировано полицейскими машинами и автомобилями аварийной службы.

Он прижался к тротуару, вышел и зашагал вперед. К вою сирен добавились новые звуки: крики, вопли, отрывистые распоряжения.

Сам не зная почему, повинуясь какому-то инстинкту, Логан побежал.

В самом начале Перри-стрит, вход на которую был перекрыт, собралась небольшая толпа: люди ахали и охали, указывали на что-то и вытягивали шею, стараясь заглянуть за кордон патрульных машин. Тревожно забилось сердце. Логан протиснулся за каретой «Скорой помощи» и снова побежал по улице, но уже через секунду остановился.

Старый викторианский дом был объят пламенем. Огненные языки вырывались из окон первого и второго этажей. Логан сделал шаг вперед, пошатнулся… сделал еще шаг… Он слышал треск пожара и стон балок. Казалось, весь дом корчился от боли. Жар ощущался даже здесь. Три припаркованные поблизости пожарные машины поливали обреченное строение белой пеной. Пожара столь лютого и злобного ему не приходилось видеть.