— Так я это сейчас исправлю, — Глеб пытается держать себя в руках, но это чисто для вида. Я сейчас понимаю, что одно неверное слово или действие, и муж сразу же сорвется.

И словно в подтверждении моих слов, с улыбкой на лице Чернов достает пистолет, припрятанный где-то за спиной, а у меня от увиденного глаза на лоб лезут.

— Что ты делаешь? — шокировано спрашиваю у него.

— Алиса, — выставив руку вперед, он даже не смотрит в мою сторону, а просто приказывает, — встань за меня…

И я слушаюсь. Встаю, но все так же не веря в происходящее.

— Вот я тебя и нашел, — на этот раз я мало что вижу, но понимаю, что Глеб явно к Яну обращается, — не ожидал, что посмеешь сам сюда припереться, но спасибо, что облегчил мне работу.

— Так мне терять нечего, — видимо, так ведет себя человек, который загнан в угол. Ян действительно считает, что его песня уже спета.

— Уже да, — мой муж даже не думает его разубеждать.

— Ты выстрелишь? — Ян начинает так смеяться, что это больше похоже на истерику.

— А ты разве мне помешаешь? — если бы я не знала так хорошо Глеба, то сто процентов бы сказала, что он находился в прекрасном настроении.

— И тебя не смущает даже то, что это увидит твоя беременная жена? — мне показалось, или Ян только что нашел нужную точку, на которую стоит надавить?

— Возможно это как раз меня и смущает, — очень спокойно, размышляя говорит Глеб, после чего тяжело вздохнул.

— Андрей! Иван! — муж поворачивается в сторону и голосом, от которого закладывало уши, зовет наших охранников.

От того, что последние мешкались, хотя обычно летят на встречу боссу, как по команде, мне становится не по себе. И не одной мне. Чернов тоже начинает нервничать.

Я хоть и не вижу в этот момент его лицо, но все понимаю по тому, как напряглось его тело. Такое я сразу чувствую и воспринимаю уже на каком-то высшем уровне.

— Иван! Андрей! — Глеб зовет своих ребят в другом порядке, как будто это может на что-то существенно повлиять.

— Твои верные псы не идут? — смеётся Ян. А я все еще не понимаю, зачем он намеренно злит и без того разъяренного Чернова. Парень ведь сам пришел, чтобы сдаться. Он боится Глеба и ни чем это не скроешь, поэтому и решился на такой отчаянный шаг. Так почему он сейчас ведет себя как больной и только больше злит своего врага?

И при этом Ян еще надеется, что я могу вмешаться и повлиять на решение мужа? Точно псих ненормальный. Дёргает тигра за усы и надеется, что его при этом никак не затронет.

Хорошо бы, если парень вообще выйдет отсюда на своих двоих.

Еще до того, как нервотрепка затрагивает нас двоих, наконец-то появляются парни. Запыхавшиеся. В мыле. И немного не в себе. По лицам видно, что они понять не могут для чего их ожесточенно звали.

— Что, шеф? — Иван на полпути дожевывает бутерброд, а Андрей вытирает с губ кетчуп.

Парни еще опомниться не успели, и я вижу, как вытягиваются их лица, когда они, видя перед собой Яна и начинают постепенно его узнавать.

— Я спрашиваю, — пока еще спокойно, но я чувствую, что сейчас станет жарко, — откуда он тут взялся?

В ответ двое охранников только переглядываются и молчат.

— М-мы не знаем, — пожимают плечами и начинают приближаться. Мне кажется, что парни настроены очень серьезно и теперь хотят схватить Яна.

Я выхожу из-за спины Глеба. Уже не боюсь, потому что эти двое сейчас меньше всего похожи на сообщников Яна. И я знаю, что мне ничего не грозит. Вряд ли Ян даже рыпнуться успеет в мою сторону перед тем, как его схватят и скрутят.

— Алиса! — в ужасе кричит Ян и начинает пятиться назад. Смотрит на меня с какой-то мольбой, — пожалуйста, помоги мне.

А я стою и просто не в силах с собой что-то сделать. Пока что безмолвно наблюдаю за происходящим и даже не двигаюсь. Вижу, как сначала Андрей, а потом уже и Иван хватают парня и резким движением заводят ему за спину руки. А последний воет как белуга и орет. Мат или не мат уже не понятно. Меня просто ужасает увиденное.

На самом деле ничего такого не происходит, я просто стала жутко впечатлительной, но увиденное на меня действует не самым лучшим образом.

— Алиса, если ты это позволишь, то ты будешь ничем не лучше, — слова парня бьют по сознанию. Он выглядит сейчас очень плохо. В отчаянии я бы даже сказала.

И тут я понимаю, что он прав. Если я хотя бы не попытаюсь, то мне будет нечем себя успокаивать. Я решаюсь прислушаться к его просьбе и дергаю Чернова за рукав пиджака.

— Глеб! — смотрю на него умоляющим взглядом. Мне кажется, что говорить ничего тут не нужно. Любые слова будут лишними. И так все предельно ясно и понятно.

— Только не говори, что стала на его сторону…

Мне очень обидно, что он так на меня подумал. И ведь во взгляде мужчины тоже скользит разочарование.

— Это не так…

Чтобы звучать убедительнее, я машу головой из стороны в сторону.

— Я не предлагаю тебе забыть. Я просто хочу, чтобы ты все это отпустил. Так станет легче всем. Как только эта ситуация перестанет держать тебя в заложниках. Как только ты начнешь думать не о мести, а о более приятных вещах. О будущем. Нашем. О том, каким вырастит наш ребенок. О том, что ты должен подать ему хороший пример. Но ты не сможешь называть себя хорошим человеком, если сделаешь что-то с Яном сам, — на мои глаза начали наворачиваться слезы. Внутри все накипело, а теперь просилось наружу, — отдай его в руки правосудию. И просто наблюдай, чтобы оно совершилось. Состороны. Сам не участвуй. Прошу тебя. Ради меня. Ради нашего ребенка. Ради счастливого будущего…

Я понимаю, что для Чернова перевернуть страницу и начать все сначала, сделать вид, что как будто бы ничего и не произошло, было достаточно сложно. Мне тоже. Ну, ради совместного счастливого будущего постараться все же стоило. И я как знала, что мы в последствии будем за это вознаграждены.

В конечном итоге каждый получил по заслугам. Ни больше, ни меньше. И, как ни странно, все остались довольны результатом. Даже Ян и его отец.

Которых, кстати, посадили в тюрьму. Отца Яна так точно.

На его фирме начались проверки, которые выявили большое количество махинаций, манипуляции и злоупотребления должностными полномочиями. В свою очередь Яна, пусть и условно, но тоже судили как пособника Заура. А слава об этом человеке изначально бежала впереди паровоза.

Прошло уже столько времени, но неприятные воспоминания все равно иногда всплывают в голове. Хотя я сейчас стараюсь их тщательно оттуда гнать. Мне не до этого.

Беременность — это особый вид удовольствия, который каждая женщина должна на себе испытать. Это тот случай, как сегодня, когда я смотрю на Глеба, готовящего нам что-то поесть, а сама слюной истекаю. От голода. И непонятно ещё какого именно.