– была. Это, как встреча Нового года: с наступлением первого января ведь никакой перемены в природе не происходит, но в ощущении окружающего мира для людей почему-то всё меняется, будто открыли новую страницу жизни. Так и здесь. И хотя впереди был ещё целый летний месяц, но участившиеся с наступлением августа утренние туманы, плотные – не прорубишься – говорили, что осень не за горами.

Субботин любил это ощущение. Может потому, что любил саму осень: и волнительный, наполняющий душу светлой печалью, запах её, и краски её, шелест опавшей листвы, окончание летней суеты, наступившую умиротворённость, отсутствие комаров и мошки… Но, до этого было ещё не меньше месяца…

Туман в то утро стоял такой густой, что невозможно было сориентироваться, где что расположено, лишь шум машин, проезжавших по трассе, помогал определить, где дорога. Даже велосипед, стоявший буквально в трёх метрах от палатки, был едва различим.

Время было около восьми утра. Егор, поёживаясь, всё же разделся и спустился к речке, ногой потрогал воду. Вода казалась теплее парного молока. Он быстро скинул с себя одежду и, пока не все комары успели накинуться на него – нырнул. Стало хорошо. Туман, плавая над головой ватными кусками, придавал происходящему какую-то таинственность, загадочность. Течение было едва ощутимым и Егор минут пять поплавал, побултыхался, наслаждаясь и прогоняя сон.

Через час – полтора где-то, доев последнюю кашу и остатки сухарей, он стал потихоньку собираться. Солнце быстро сглатывало остатки тумана, проявились, как на фотографии, прибрежные кусты; вот и дорога стала видной, и вскоре туман рассеялся, исчез до ночи.

Егор упаковал свой скарб на багажник, посмотрелся в зеркало: в отражении на него смотрело загорелое, будто прокопченое, исчерченное вдоль и поперёк морщинами, поросшее яркой, видимой проседью, щетиной лицо старого человека. «Ого! – подумал Субботин. – Лет семьдесят дал бы! «Да, ребятишечки, – передразнил он себя, – когда я был ишшо молодым, ох и шустёр же я был, о-ёй! Куды вам-то до меня, вы-то совсем обмельчали… О-хо-хо, девку-то, и то поди, обуздать не смогёте по-людски, а не то, шо километры-то педалить на лисопеде». Однако, Георгий Петрович! Не товарный вид у вас, ох – не товарный! Видела б тебя сейчас Любовь Николаевна, не дай бог» – усмехнулся он и тронулся с места. Почувствовав что-то неладное, Егор посмотрел на колёса: оба колеса были спущены.

– Твою дивизию! – вслух выругался он. – Друг мой, что ж ты подвёл-то меня так? В последний-то день? – спросил он у велосипеда, но велосипед, сдувшись, молчал.

Субботин достал велоаптечку, ключи, занялся ремонтом. Переднее колесо он заклеил, а на заднее поставил новую запасную камеру. Едва тронувшись в путь, он снова обнаружил, что заднее колесо опять спустило.

Выматерившись от-души и пропотев насквозь – солнце уже палило нещадно, Субботин наложил заплатку на старую камеру, а новую, оказавшуюся бракованной, выбросил со злостью в речку, костеря, на чём свет стоит, китайских тружеников. Закончив, с горем пополам, ремонт колёс, он опять спустился к речке, и, раздевшись донага, плюхнулся в воду.

Наконец, ополоснувшись и охладив свой пыл, он собрался, потрогал колёса – держали – и, довольный, повёл велосипед на трассу, внимательно поглядывая на тропу – проколол где-то здесь.

До города оставалось чуть меньше тридцати километров, когда Егор понял, что сил не остаётся совсем. Ноги с большим трудом давили на педали; каждый, даже небольшой подъём в гору, давался всё с большим усилием. Хотелось есть, но в рюкзаке, кроме воды и бутылки молока, купленной в попутной деревне, не было ничего.

Он снова остановился, допил молоко и подумал: «Эх, попалась бы мне ещё раз девушка с пирогами… Я бы не стал ждать, когда она придёт в палатку…». Он снова сел и медленно покатил дальше. Не проехав и километра, Егор действительно увидел впереди девушку, стоявшую на обочине. Подъехав к ней, он остановился. Девушке на вид было лет двадцать. Невысокая, одета в блузку и короткую светлую юбку, одна рука, чуть ниже локтя, была забинтована.

– Привет! – как можно доброжелательнее поздоровался Егор. – Попутку ждёшь? А то, садись, подвезу, – улыбнулся он.

Девушка внимательно осмотрела туриста, ответила:

– Привет. Да, жду уже целый час, наверное.

– Далеко едешь? – спросил Субботин.

– В Новосибирск, – ответила девушка, всё ещё разглядывая Егора.

– О! Не близко… Я вот тоже умотался, сил уже нет, – сказал он, слезая с велосипеда. – Пойдём, отдохнём, что ли? – сходу предложил он. – Глядишь, потом и уедешь сразу.

Она кивнула головой и ответила:

– Пошли.

Егор воспрянул духом и они спустились с трассы к берёзовому колку. Он с готовностью быстро достал спальный мешок, постелил на траву, предложил:

– Садись. Хочешь пить?

– А есть? – спросила она, осторожно присаживаясь на спальник. – Очень хочу.

Субботин достал бутылку с водой, открыл, подал девушке. Пока она пила, он успел разглядеть, что она была довольно привлекательна, с хорошей грудью и заметной талией. Бёдра её, выглядывавшие из-под юбки, были загорелые, гладкокожие и до того соблазнительные, что не прикоснуться к ним уже не было никакой возможности. Егор решил, что надо действовать без промедления. Он сел рядом, спросил, понизив голос:

– А что у тебя с рукой?

Девушка, оторвавшись, наконец, от бутылки, ответила:

– На турбазе была, представляешь, а там пожар случился: придурок один зажигалкой шторы поджёг – пошутить захотелось… Вот и обожглась немного.

– Дай-ка, посмотрю, – с участившимся сердцебиением, спросил он, чувствуя, что рот его наполнился густой слюной и он начинает терять и голос, и рассудок.

Взяв её забинтованную руку, он другой рукой обнял её и, притянув к себе, поцеловал в губы. Девушка не сопротивлялась. Егор, не отрываясь от её солёных, как ему показалось, губ, торопливо положил её на спальник и другой рукой стал гладить её бёдра, поднимаясь выше и выше. Нежно, ласково пожимая и поглаживая их, он провёл ладонью по её гладким трусикам, коснулся бугорка и, чуть спустившись рукой вниз, просунул пальцы под узенькую полоску ткани…

Муравьи с рядом расположенной муравьиной кучи, будто ошалев от непрошенных соседей, всем скопищем двинулись по спальнику и дальше, путаясь в волосатых ногах одного человека и беспрепятственно бегая по ногам другого. Комары набросились на обнажённые тела, не опасаясь, что их ждёт гибель – было понятно, что этим двум существам, оголённым до неприличия, было вовсе не до них. И даже когда тела затряслись в непонятных для насекомых конвульсиях, никто из них не торопился покидать такое пиршество – не часто такое счастье выпадает им в их придорожном лесочке…

– Ох и комары злющие! – весело говорил Егор, одеваясь. – Всю пятую точку искусали. Ты как, в порядке? – спросил