«Ох, ну и цены здесь!» — поразился он. Полоска вяленного мяса эхо-таракана, какими его подкармливал Зэ, стоила дороже, чем ржавый нож. Шматок свежего филе эхо-скорпиона с полкулачка размером оценивали в десять серебра!

Став свидетелем нескольких сделок, Лука убедился, что в ходу здесь собственные монеты Пустошей — золотые, серебряные и медные, все с изображением Двурогого. Деньги Империи тоже использовались, но ценились вдвое меньше даже при том же весе.

Возле сточных канав дежурили дети — ждали, вдруг торговцы выбросят тухлятину. Чуть дальше у стены тоже околачивались мальчишки — подстерегали, похоже, крыс: в земле чернело огромное количество нор.

Между торгашами с гордым видом перебирал тремя ногами подросток, предлагающий лысую морщинистую крысу с изогнутыми клыками.

Северу было все равно, что есть, хоть крысу, хоть эхо-таракана. Да он бы и от чинильи не отказался! А еще во рту полыхал пожар — за глоток воды он продал бы душу! Но с этим тут была катастрофа: помои не выливали и, похоже, фильтровали даже мочу.

Колодец был один, его охраняли два сонных стражника, перед которыми стояла очередь. Кому-то воду выдавали просто так, кому-то продавали или меняли на что-то съестное.

От обезвоживания у Луки даже слюна не выделялась, и он пристроился в очередь из десяти мутантов — а вдруг тут вода положена каждому, но в ограниченном количестве? Денег у него нет, оружия тоже — все отобрали. Можно предложить отработать свою порцию… К тому же он надеялся расспросить народ о том месте, где держат девушек, предназначенных в жертву Двурогому.

Но когда подошла его очередь, воды ему не дали. Коренастый раздатчик оскалился, приметив метку донника, и зло выпалил:

— Вали отсюда, падаль!

Слова он подкрепил крепкой оплеухой, отчего больше пострадал сам — завыл, чуть не сломав руку. Но тогда подключилась очередь, и все завопили, заорали на него, а беззубая сморщенная женщина даже швырнула камень.

— Донник! Как посмел? Куда смотрят суперы?

Тем временем проснулись стражники и пинками погнали чужака прочь.

Можно было бы всех раскидать и забрать воду, но после этого на него устроит охоту все Убежище. Пришлось смириться, подавить гнев и жажду, вспыхнувшую при виде воды.

Отбежав, Лука вспомнил, кем он был изначально — затравленным всеми гонимым калекой. И снова это? Нет, он больше не позволит над собой издеваться!

За базаром начиналось стойбище, где мутанты жили в телегах, накрытых шкурами, жгли костры и есть готовили прямо на земле. Здесь же находились кожевенные мастерские и гончарни, располагались они в домах из шкур, натянутых на каркас из досок, ржавых железяк, гигантских костей.

Лука четырежды просился в подмастерья, но его отовсюду гнали. И только очутившись в той части города, где преобладали каменные дома, в начищенном до блеска щите стражника увидел свое изможденное лицо с черной волнистой линией поперек лба — меткой донника, потер ее, но та никуда не делась.

— Пошел с дороги, плесень! — стражник замахнулся щитом, а Лука не стал убегать, вскинул руку, чтобы защититься.

Наверное, стражник с раздвоенным носом увидел в его взгляде что-то, заставившее опустить щит.

— Проваливай по-хорошему, тебе дальше нельзя.

— Где можно добыть воды? — прохрипел Лука.

— Убить крысу, — пожал плечами стражник. — Или завалить другого донника. А что? Кровушки попьешь…

Людоедом Лука становиться отказался. Решил перетерпеть и ночью поохотиться, благо солнце уже садилось, спадал зной, и терпеть жажду было легче. Лишь бы ночное зрение осталось при нем!

По совету стражника покидать часть Убежища, где жили оседлые и более богатые мутанты, Север не стал, пересек ее и к вечеру по лабиринту улочек между зданиями-коробками, домами-колодцами, хижинами и кособокими дворцами добрался до площади у амфитеатра, ступенчато спускающегося и образующего гигантскую воронку, и предположил, что это и есть Лобное место.

Лука обошел амфитеатр, чтобы попасть в другую часть города, и сперва заметил стайку голосящих детей, а затем бревна, перекрещенные буквой «Х» и вогнанные в землю, а на них — распятого человека, черного как ночь. Он и был объектом издевательств малышни.

Издав утробный вопль, Север бросился на детей и разогнал их. Терант с трудом поднял голову, его лицо усеивали ссадины, глаз был подбит, потрескавшиеся губы рассечены.

— Спасибо, — хрипнул он. — Но это лишнее. Меня готовят в суперы, это часть испытания.

С губ Севера невольно сорвалось:

— Зачем?

— Так жрецы закаляют дух. А заодно наполняют сердце злобой — жители заранее мстят будущему суперу, потому что после все будет строго наоборот.

Повертев головой, Север шепнул:

— Может, тебя отвязать?

— И что? — ухмыльнулся кхар, издав смешок. — Я и шага не смогу ступить, а ты еле на ногах держишься. Будь что будет. А ты чего, отпустили? Ох ё… В донники определили?

— Ну… Определили, отпустили… Двурогий знает, что делать дальше. Пить хочется! Не знаешь, где воды достать?

— Колодец тут только один, и воды в нем мало. Она не положена донникам, а так ее выдают всем понемногу, если больше захочешь — плати. Ладно, иди… — прохрипел Тангстен-Терант. — Тяжело говорить…

И тогда в голове Луки что-то щелкнуло. При первой встрече с кхаром он забыл спросить, но сейчас снова вспомнил странное место, куда попал со своим рейдом.

Приблизив лицо, спросил у Теранта:

— Есть еще кое-что… В Пустошах мы нашли одно место и там штуковину. По-моему, это было оружие. Плазмоган… — От удивления у кхара раскрылся даже подбитый глаз, и Север продолжил: — Но он не сработал, не выстрелил. И место, где я его нашел, очень странное. Оно под землей, а охраняли его роботы.

— Ты нашел заброшенную базу ариев?

— Ариев?

— Так они назывались. Древняя цивилизация… Давным-давно мои предки воевали с ними… Этот народ угас, но их подземные базы остались.

— Так что с оружием?

— Древний плазмоган у тебя не сработает, и не надейся! Нужно, чтобы генетический код соответствовал… То есть, чтобы ты был арием, тогда оружие тебя узнает и подчинится…

— Ты чего к нему пристал?! — заорал охранник, кряжистый длиннорукий мутант, похожий на ходячую скамью, и устремился к кхару.

— Вали! — бросил Терант. — И удачи тебе, донник Север…

Лука Децисиму, бывший когда-то императором Маджуро и верховодом Севером, рванул прочь.

С наступлением сумерек Убежище ожило. Узкие улочки заполнились его перекошенными, заросшими шерстью и чешуей жителями. Они толкались, дрались друг с другом, горлопанили, а Лука слонялся по базарной площади, надеясь заработать хотя бы на глоток воды, потому что в глазах уже темнело.