— Лучше, — улыбнулся Николай.

Чандра и Кири похотливо захихикали.

Обе успели родить ему по двое детей, а Шакантала только недавно оказалась в положении.

Махатма Ганди критикует его за эту «безнравственность» — Николай живёт с шестью женщинами в одном доме, не женился ни на одной из них, завёл с ними одиннадцать детей, что, вообще-то, должно порицаться индийским обществом. Только вот у Николая полноценная секта примерно на четыреста тысяч человек. Только в Бомбее у него около восьмидесяти тысяч последователей разной степени приверженности. А сочувствующих и, что немаловажно, завидующих ещё больше. Ведь если завидуешь, значит, хочешь так же…

Водитель-телохранитель коротко кивнул и дал знак грузовику с телохранителями.

Вслед за «Бентли» Ежова поехал военный грузовик, в кузове которого находилось четырнадцать вооружённых автоматами и одним пулемётом охранников из членов секты.

«Любовь любовью, а безопасность важнее», — подумал Николай, поглаживая Шаканталу по округлившемуся животу.

*6 декабря 1937 года*

— А куда мы едем? — спросила Маниша, ещё одна женщина Николая.

— На усадьбе стало небезопасно, поэтому мы едем в надёжное место, — ответил Ежов.

Его озёрная усадьба хорошо известна колониальной администрации, поэтому очень скоро сэр Роджер Ламли, 11-й граф Скарборо, губернатор Бомбея, пошлёт за Ежовым солдат из 4-го бомбейского полка гренадеров или из 2-го гуркхского полка. Скорее всего, из последнего — гуркхи лучше всего подходят для подавления подобного рода восстаний, ибо безжалостны, потому что чужеземцы и терять им тут нечего.

После того, что случилось в городе, Николая может ждать лишь скорый суд, на котором его приговорят к смертной казни.

Наконец-то, его кропотливая работа дала плоды — Рамануджану даже не пришлось ничего делать — сектанты «Прем марг» накопили достаточно ярости и вышли на улицы с намерением изгнать англичан из родного города.

Кровь пролилась почти сразу, когда полиция попыталась остановить многотысячную толпу. Сектанты заготовили топоры, серпы, багры, дубинки с гвоздями, переделанные кухонные ножи (1) и прочее оружие ближнего боя, чтобы было чем ответить полицейским.

Восставшие пошли по центральной улице, собирая маленькие ручейки единомышленников с соседних улиц — к моменту, когда почти что стихийное шествие добралось до квартала белых людей, толпа насчитывала примерно сто пятьдесят или даже двести тысяч человек. Взрослые мужчины, женщины, старики и даже дети — все присоединились к шествию, по своей воле или были захвачены толпой в поток.

Расстреливать их начали сразу после того, как восставшие разобрались с полицейским патрулём, прибывшим на вызов от неравнодушных жителей. Патруль начал стрелять в ответ на бросаемые камни, после чего был смят и растерзан.

Это была ключевая ошибка администрации, возможно, главная — если бы патруль не стрелял, шествие могло бы закончиться ничем. Но полицейские начали стрельбу, пустили толпе кровь, а затем обагрили её руки своей.

А дальше разъярённая толпа ворвалась в район Колаба, начала громить магазины и кафе — те, кто успел завладеть едой, ломанулись сквозь толпу обратно к своим голодающим семьям, что перевозбудило тех, кто шёл позади. В результате большой давки, погибло не меньше тысячи человек, но это лишь приблизительные данные, как и общее число восставших.

Подстрекатели, всё это время находившиеся среди людей, канализировали гнев толпы — неустанно напоминали, кто именно их враг.

Пойманных европейцев, без выяснения национальности, убивали на месте. Газеты пишут, что «варвары изрубили топорами жену промышленника Говарда М. Шеклтона» — возможно, это даже правда.

Там погибали и дети, и старики, и женщины — никто не разбирался.

В стране последние полгода усиливались проблемы с провизией, что было вызвано продолжающейся Великой депрессией, а также политикой колониальной администрации. (2) Продовольственные интересы аборигенов администрация учитывала в последнюю очередь, поэтому часть населения всегда находилась в состоянии голода или недоедания.

«Они сами кидали мне в руки инструменты, почву и семена», — подумал Ежов со зловещей улыбкой, обнимая Манишу и тиская её грудь. — «Я взрыхлил почву, посадил семена и полил их свежей кровью… Уже всходят первые кровавые ростки!»

Осознав масштаб проблемы, администрация отправила половину 4-го бомбейского полка — им поставили задачу спасать англичан и иных европейцев от толпы. Это было так человечно, что даже умилило Николая.

Но холодная рациональность требовала, без привязки к любым обстоятельствам, залить улицы Бомбея кровью восставших. Нужно было рассекать беснующуюся толпу, безжалостно подавлять очаги организованного сопротивления, после чего оттеснять рассеянных жителей Бомбея в трущобы. Ежов поймал себя на мысли, что он бы, окажись на месте губернатора, ещё бы и поджёг эти трущобы, чтобы неповадно было впредь…

Из-за того, что они этого не сделали, Бомбейская бойня, как её уже успели окрестить газеты, до сих пор продолжается и даже кое-где управляется стихийно возникшими лидерами, точнее, демагогами, говорящими то, что толпа хочет услышать.

Ежову плевать на Бомбей, он перешёл на следующий этап его плана. Да, Центру это не понравится, ведь он начал слишком рано, но он считал, что абсолютно прав. Лучше шанса может и не предоставиться: голод, усилившийся от действий англичан, Ганди, баламутящий людей и играющий в опасную игру в одной клетке с британским львом, а также совокупность действий самого Ежова.

Он выполнил большую часть подзадач гораздо раньше намеченного срока. Он создал секту, которая многократно облегчила набор сторонников из местных жителей, он наладил подпольную агитацию, оказавшуюся гораздо эффективнее той, которую предлагал Центр, а ещё он считал, что не нужно размусоливать — если враг подставляет горло, то надо резать, а не ждать «более подходящего случая».

Последователи из Бомбея, постепенно, покидают город — они мало участвовали в беспорядках, потому что так велел Николай. Контроль над городом администрация утратила — они забаррикадировались в районе Форт и в порту.

Губернатор вызвал помощь из провинций, где расквартированы десятки полков колониальных войск, чтобы деблокировать гарнизон и восстановить контроль над городом.

Сейчас город просто отдан восставшим, которые разделились на стихийные группы, которые грабят, убивают или прячутся, пока всё не утихнет. Всё, как всегда.

Одно можно сказать точно: репрессии будут очень жёсткими.

«Надо дать новостям время — пусть распространятся по всей Индии», — подумал Ежов. — «А как только увидим, что население Индии готово, выпустим манифест с последними постулатами».

Уже известно, что кое-где начинаются локальные восстания — Бомбейская бойня, просто в силу того, что случилась, стала для кого-то спусковым крючком.

Несколько часов пути спустя они, наконец-то, добрались до места, где дальше придётся идти пешком — это густые джунгли, в глубине которых находится тайное убежище секты «Пути любви».

«Говорят, что в этих джунглях водятся тигры-людоеды…» —