— Ты опять за свое.

— Если бы ты что-нибудь знал, — говорит Эндрю, — если бы находился там, ты бы знал, что кошку миссис Макгерди звали Генриетта.

Он смеется, и Эндрю смеется, но смех этот, похоже, вызван усталостью. Его все еще беспокоит, что Эндрю серьезен лишь отчасти.

— Ты невозможен.

— Это я уже слышал, Стиб.

— Позвони своей жене перед посадкой. Скажи ей, что с тобой все в порядке.

Как раз в этот момент объявляют посадку.

— Может, ты позвонишь ей? Скажи ей, что я прилетаю в 12.10. У тебя есть ручка? Я запишу тебе номер телефона.

— Я его знаю.

Эндрю так пристально смотрит ему в глаза, что ему хочется съежиться под этим взглядом.

— Я должен идти.

— Хорошо. Прощай.

Проклятье! — думает он, глядя ему вслед. — Ничего не изменилось.

Нам по-прежнему нечего сказать друг другу.

* * *

В Альбукерке всего на час позже, и все равно у нее заспанный голос.

— Извини. Я тебя разбудил?

Ее голос печальный. Обиженный.

— Обычно я уже встаю в это время. Но я ужасно спала. Итак. Ты остался жив после вашей совместной морской прогулки на лодке. Эндрю тоже вернулся или ты единственный выживший?

— Нет, он в порядке. Летит домой. Он хочет, чтобы ты встретила его в аэропорту в 12.10. — Он смотрит в окно, наблюдая за тем, как самолет с Эндрю выруливает на взлетную полосу. — Он такой упрямый старикан.

— Кому знать, как не мне.

— Постой. А как ты узнала, что мы были на лодке?

— Уолтер сказал.

— О!

Это звучит так просто и обыденно, что он даже не переспрашивает. Да и, в конце концов, он слишком устал.

Он на мгновение закрывает глаза и тут же чувствует ритмичное покачивание, словно он еще в море. Тело помнит все.

— Ну и что произошло? — спрашивает она.

— Не знаю. Во всяком случае, не то, что я ожидал. Мы перемалывали всякую ерунду, которая пылилась на задворках памяти. А когда выговорились, оказалось, что только зря потратили время.

— Может, в этом все и дело.

— Возможно. Я думал, что все изменится. Я вновь обрету ясность мысли, смогу оценить события в перспективе, а потом, когда он уедет, уже не буду разрываться на части. — Он чувствует, что сейчас заплачет, и не может ничего с собой поделать, даже не пытается. Есть что-то утешительное в этом потоке слез, который никто не сдерживает. Сквозь их влажную пелену он различает самолет, готовый к взлету. — Он вернется домой, к тебе, и вы будете жить. Как будто ничего не случилось.

— Нет, такого не будет. Бедный Майкл. Бедный, милый. Если бы мне месяц назад сказали, что я смогу разбить сердце двадцатиоднолетнего мужчины…

— Нет, теперь мы ровесники.

Связь прерывается, оператор просит опустить еще семьдесят пять центов.

У него нет мелочи.

— Я должен идти, — говорит он и спешит прочь от телефона. Не за мелочью. Он просто не хочет знать, что произойдет дальше.

— Я позвоню тебе? Давай не будем мучить друг друга, поэтому никаких писем?

Он не хочет обсуждать возможные варианты финала.

* * *

Ночью Майкл видит сон. Он совсем не похож на те, давние сны. Особенно тем, что в нем нет ни войны, ни жестокости, ни насилия. Но это все-таки сон, с его противоречивыми образами и множеством измерений. Что позволяет относиться к нему просто как к сну и не принимать всерьез.

Во сне Майкл сидит в крохотной белой кухне вместе с Уолтером и Милли. И настроение, и обстановка на кухне светлые и спокойные. Уолтер в военной форме. Чистой. Хорошо отглаженной. Новенькой. Ни рваной, ни мятой. Он аккуратно причесан, тщательно выбрит. Милли на вид лет сорок, она сидит за столом прямая и высокая. Лицо ее бесстрастно. Она как будто не имеет никакого отношения к происходящему.

Он смотрит на нее, и она улыбается в ответ. Он переводит взгляд на Уолтера, и тот кивает головой.

Проснувшись, он первым делом едет в город, чтобы позвонить Мэри Энн с платного таксофона. Время, может, и раннее, но это очень важно. Трубку может взять Эндрю, но и это его не остановит.

Он закрывает глаза и сдерживает дыхание в ожидании, когда снимут трубку.

К. телефону подходит Мэри Энн. У него перехватывает дыхание.

— Извини, — говорит он. — Я разбудил тебя? — Он даже не удосуживается представиться. Действительно, разве представляешься, когда звонишь любимой или лучшему другу. Это просто ты, и ты сразу приступаешь к разговору.

— Нет. Я встала час назад. Как раз собиралась послать тебе телеграмму.

— Мэри Энн, я думаю, Милли уже отошла в мир иной.

Молчание в трубке. Потом она произносит:

— Именно об этом я и хотела сообщить тебе в телеграмме.

— Мне очень жаль. Да, знаю, телефон необходим.

— Как посмотреть. Разве подобное случается асто?

— Когда похороны?

— Послезавтра.

— Понятно. Я постараюсь приехать.

— Майкл, ты уверен? Ты же виделся с ней незадолго до смерти. Есть ли необходимость ехать на похороны?

— Я найду способ. Займу денег у Денниса. Я прилечу. — Он избегает говорить о том, почему ему нужно приехать. Уолтер этого хочет. Но объяснить сложно.

— Майкл, просто чтобы ты знал… Мы с Эндрю будем там. Вместе. Не будет ли это слишком тяжелым испытанием для тебя?

Майкл набирает в грудь побольше воздуха.

— Да, — отвечает он. — Очень. Увидимся послезавтра.

Итак. Сорок три года никто, кроме меня и Эндрю, не знал об этой истории с миссис Макгерди. Впрочем, теперь все это уже неважно. У нас была причина держать это дело в секрете, но и эта причина уже неактуальна. Поэтому я сейчас и расскажу обо всем.

Не то чтобы это было крайне важным звеном в череде событий, но мне кажется, у вас появились некоторые сомнения, поскольку мы с Эндрю совсем не похожи на парней, которые терроризируют старушек.

Как бы то ни было, вот с чего все началось.

Субботним вечером мы прогуливаемся по набережной. Нас пятеро. Я с Мэри Энн. Еще одна парочка из нашей школы, они уже выпускники.

Парня зовут Гари, а девушку Дженет. Идея устроить групповое свидание принадлежала Гари. Потом пригласили и Эндрю, поскольку у Гари была на примете девушка и для него. Правда, в последний момент она отказалась. Так что бедный Эндрю оказался пятым колесом в телеге.