Будить мертвых – это еще ничего, но вот откапывать их перед этим…

Кэтрин Дейли сделала паузу, чтобы вытереть пот со лба. В прохладном ночном воздухе дыхание превращалось в пар, а в спину дул ветер, швырявший опавшие листья о низкую кладбищенскую стену. В целом неплохая ночь для такого занятия. Шедший днем дождь размягчил почву, а лунный свет позволял Кэтрин хорошо видеть даже без горящего на краю могилы фонаря.

Она привыкла к темноте.

Со склона кладбищенского холма ей открывался хороший вид на расстилавшийся внизу городской пейзаж. От Инверкарна исходил мягкий свет, здания освещались уличными фонарями, а их фасады были внушительны и элегантны. Холмы и усаженные деревьями дорожки кладбища Роуз-Хилл обещали только самое лучшее для тех, у кого было достаточно денег, чтобы быть погребенным здесь. Но едва ли они могли насладиться этим после того, как над ними захлопывалась крышка гроба.

Разве что случится нечто необычное, как, например, в сегодняшнюю ночь.

Внезапно оказавшись в тишине, Кэтрин огляделась и обнаружила, что ее напарница тоже решила прервать работу. Бриджит оперлась на лопату, воткнув острие в землю.

– Продолжаем копать, – сказала ей Кэтрин.

В конце концов, у них был зритель. Кэтрин хотела, чтобы он вернулся к мистеру Эйнсворту не только с теми деньгами, которые задолжал, но и с похвалой за их усердие. До сих пор он молча наблюдал за ними, держась в нескольких шагах от могилы.

Джеффри Ватт.

Он стоял, заложив руки за спину и приподняв подбородок. Возможно, он пытался сохранить самообладание, но Кэтрин знала, когда клиент нервничает. Он был ненамного старше ее и Бриджит – наверное, лет двадцати с небольшим – и обратился к Эйнсворту только на прошлой неделе.

Его младшая сестра умерла от лихорадки, когда он был в отъезде. И молодой человек просто хотел попрощаться. Вне зависимости от того, сколько это займет времени и какую цену придется заплатить.

Кэтрин выбросила из могилы еще одну кучу земли. Состоятельные люди любили глубоко хоронить своих мертвецов. В городе было немало расхитителей, выкапывающих трупы для продажи студентам-медикам. Поэтому мортсейфы – обычное дело в Роуз-Хилл. Железные устройства были установлены над несколькими могилами на склоне холма и охраняли мертвых до тех пор, пока плоть не становилась настолько гнилой, что ее нельзя было использовать.

Расхитители чаще находили свои трофеи на общественном кладбище на другом берегу реки. Роуз-Хилл было частным кладбищем, охраняемым. Кэтрин подумала, что Ватт, должно быть, заплатил сторожам, чтобы те их не беспокоили.

Ночь продолжалась, они с Бриджит все копали. Пришлось вырыть шесть, а затем и восемь футов, прежде чем лопата Кэтрин ударилась о дерево.

Услышав звук – твердый и недвусмысленный стук, – Бриджит отложила лопату и взяла лом. Кэтрин достала из пальто литеру. Она катала металл между пальцами, глядя на землю под собой.

– Всего час? – спросил Ватт. Такой тон Кэтрин слышала и раньше. В нем была просьба о большем, но магия не могла предложить столь многого.

Ватт был здесь, лишь чтобы сказать: «Прощай».

– Да, – ответила Кэтрин. – Твоя сестра не может долго оставаться в таком состоянии. Для нее здесь больше нет места.

Ватт кивнул. Он снял шляпу, лицо его было бледным, а волосы светлыми. Бриджит ослабила последний гвоздь и отодвинула крышку гроба. Девушка внутри была так же красива, как Ватт. Она лежала в прелестном вечернем платье, окруженная голубой подкладкой гроба. Кэтрин опустилась на колени, сжимая свою металлическую литеру.

Это была выполненная из металла буква, в которую заключен час ее жизни. Она знала, что если поднесет ее к фонарю, то найдет пятно. До этого Кэтрин поранила ладонь, чтобы окрасить металл кровью. Теперь она убрала ее на край гроба. Положив сверху руку, прошептала: «Мэри Ватт».

За стенками выкопанной могилы ярко и таинственно сияли звезды. Кэтрин отстранилась, и глаза девушки открылись. Какое-то время они просто смотрели друг на друга. Мэри была бледна, как призрак, и, как и призрак, все еще была мертва. Всего на час Кэтрин могла дать ей видимость жизни. По остекленевшим глазам и бледным щекам было совершенно ясно, что ее уже нет среди живых. Когда она заговорила, голос был тонким и далеким.

– Кто вы? – спросила она.

Кэтрин сглотнула. Выбравшись из ямы, она повернулась к Ватту:

– У вас есть час, сэр.

Ватт с дрожью подошел к могиле, где лежала его сестра, и та произнесла: «Джеффри».

Кэтрин встретила взгляд Бриджит, и вместе они направились к ближайшей кладбищенской стене, где в ожидании остановились под раскидистыми ветвями дуба. Кэтрин посильнее закуталась в пальто и посмотрела на город. К тому времени, когда час Ватта пройдет и они станут засыпать могилу, уже будет светать. Пока что тени на мостовых скрывали от взгляда все, что было расположено между газовыми фонарями и катящимися экипажами. Бриджит прислонилась к каменному выступу, скрестив руки.

– Мистеру Ватту необязательно было слышать, как грубо ты говорила о его сестре, – тихим голосом сказала она.

Кэтрин оценивающе посмотрела на нее.

– Я не думаю, что говорить правду – это грубость. Мистер Эйнсворт должен информировать клиентов о таких вещах.

– Возможно, – сказала Бриджит с беспокойством.

Девушке не нравилось говорить что-то против своего нанимателя, независимо от того, как далеко они были от его ушей. Ее светлые, заколотые шпильками волосы взъерошил ветер. У Бриджит были красивые запястья, тонкие руки, мозолистые от такой работы, и грязь под ногтями. Кэтрин была худой и бледной, темные волосы уложены в пучок. Когда час подошел к концу, две девушки вернулись к могиле.

Ватт обнимал свою сестру, пока поддерживаемая им девушка еле переставляла ноги. Когда он опускал Мэри обратно в гроб, Кэтрин смотрела в другую сторону. Юноша вылез из могилы и пожал им руки. По-видимому, Ватт не подозревал, что его колени перепачканы грязью. Улыбаясь, несмотря на стоявшие в глазах слезы, он вложил в ладонь Кэтрин серебряную монету. Его глаза были того же оттенка голубого, что и у сестры.

– За ваши заботы, – сказал он. – Спасибо.

Кэтрин откашлялась.

– Мистер Эйнсворт позвонит вам завтра утром, – напомнила она. – По поводу задолженности.

– Конечно.

Ватт приподнял перед ними шляпу и, не оглядываясь, покинул кладбище.

Оставшись одни, они закрыли гроб Мэри и принялись засыпать землей могилу. Кэтрин ощущала вес монеты в кармане. После этого они выйдут с кладбища Роуз-Хилл и пойдут через мост, возвращаясь в свою комнату в типографии. Схватив лопату, Кэтрин вонзила острие в землю. Она подумала о глазах Мэри, о ее скрипучем голосе, о Джеффри Ватте, который сжал ей руку, подкрепив благодарность серебром. Вскоре он растворился в сознании Кэтрин вместе со всеми остальными клиентами.