– Послушай-ка, бабаня. Был я сегодня у кореша Сашки. Так он на своем доме спутниковую антенну поставил. Представляешь себе: целых 28 программ ловит. На одном канале с утра до ночи боевики крутят, на другом – комедии, на третьем – про животных, на четвертом – путешествия… Не то, что у нас: две программы, да и те то рябят, то выключаются. Вот я и надумал завтра поехать в город да нам такую же антенну купить. Утром уеду, день там пробуду, а послезавтра назад вернусь. Ты как, бабаня, не против?

Будь бабка Кланя помоложе – пустилась бы в пляс от радости. Ведь это ж не иначе, как чудо, что Гришку вдруг в город за антенной понесло. А, как он уедет, тут рогатому ящику и конец придет. Сокрушит она супостата своими старческими руками. И будет ей за тот подвиг победный венец от Господа.

Разумеется, с Гришкой она своей радостью делиться не стала. Не ровен час, помешает внучек бабке богоугодное дело совершить. Что ж, не зря говорят: ложь – конь во спасение. Отчего бы и не солгать ради благого-то дела? Авось Господь простит.

А внучек на бабку смотрит, ждет, что-то она ему скажет…

– Что ж, Гришенька, поезжай, – отвечает ему бабка Кланя. – Тебе денег-то на эту антенну хватит? А то скажи, сколько надо, я добавлю. Дело-то хорошее…

А сама тем временем думает: только бы он уехал поскорее да вернулся попозже. А там ищи-свищи, внучек, своего рогатого, не сыщешь!

* * *

Наутро, едва уехал Гришка в город, пошла бабка Кланя в зальце. Встала перед телевизором, упрела руки в боки и говорит ему:

– Ну что, рогатый, чья взяла? Сейчас узнаешь, кто здесь хозяин!

Молчит телевизор, да и что ему сказать? Испугался, бес! Чует свою погибель, ишь, как сразу присмирел! Верно, думает, что бабка Кланя его за это помилует… Не дождешься, вражина… вот только что бы такое с ним сделать? Разбить – боязно. Говорят, будто взрываются эти телевизоры, а бабка Кланя всякой пальбы-стрельбы боится до смерти: как, бывало, в молодости смотрела в клубе кино про войну, так уши затыкала, чтоб не слышать, как там стреляют… На свалку выбросить – односельчане найдут да разберут на запчасти. Разве что снести рогатого к речке Мелкой да утопить… Только вот беда: не под силу старухе дотащить его дотуда. Уж больно велик да тяжел окаянный телевизор! Угораздило же Гришку купить такую махину…не иначе, как враг ему это внушил, чтобы бабке Клане досадить… Вот теперь и думай, старая, что делать, да как быть, да как супостата сокрушить!

Хитер лукавый, да бабка Кланя все ж похитрее оказалась – думала она, думала, и-таки придумала, как своей беде помочь. Собралась скоренько да отправилась на соседнюю улицу к Кольке Колупаеву, бывшему первому колхозному трактористу, а ныне пропащему мужику. Потому что с тех самых пор, как закрыли их колхоз, запил Колька горькую, да так все и пил, не просыхая… все свое добро давно пропил, и теперь готов был на любого батрачить, кто ему на водку даст. Бывало, и к бабке Клане подкатывал: не надо ли, мол, чего по хозяйству сделать… только дай на бутылку. Да она помнила, как отец Валерий говаривал – кто пьянице на водку даст, тот его греху соучастником станет. Потому-то всегда давала Кольке от ворот поворот, да еще и честила его при этом на все корки… а бабка Кланя, когда надо, на язык, ох, как остра была! Однако на сей раз пришлось-таки ей самой к пропойце на поклон отправиться. Что ж, как говорится, нужда заставила, ради благого дела… Прости, Господи!

Колька, как всегда с похмелья, был мрачнее тучи. И потому встретил старуху весьма неприветливо:

– Ты чего это, баб-Клань, ко мне заявилась? Или тебе моя помощь понадобилась? Так Гришка-то твой на что? Его и проси. А я человек сторонний, моя хата с краю…

Испугалась бабка Кланя: неужто откажет? Пожалуй, зря она тогда Кольку со своего двора гнала да костерила его, на чем свет стоит. Придется-таки посулить ему бутылку. Авось подобреет… Улыбнулась она Кольке ласково и заговорила умильно:

– Ты уж прости, Коленька, что тебя побеспокоила. Только не помог бы ты мне одну вещь до речки донести да туда ее выбросить? Самой-то мне, вишь, это не под силу… А Гришка мой в город уехал. Так что на тебя одного вся надежда. А я тебе за это на беленькую дам.

Едва услышал Колька про беленькую, сразу согласился пособить бабке Клане. Да только как увидел, что старуха собирается в речку выбросить, от изумления рот разинул:

– Послушай, баб-Клань, ты что, и впрямь его утопить хочешь?

– Хочу, – отвечает старуха. – Чтобы и духу его окаянного в моем доме не было!

– Тогда лучше отдай его мне, – предложил Колька. – Чего добру зря пропадать? А я тебе за это по хозяйству помогать буду, когда твой Гришка твой в город уедет. И воду носить стану, и дрова колоть, и снег зимой у твоего дома расчищу. Только отдай ты мне его, баб-Клань… А?

Призадумалась старуха. По правде сказать, тяжеленько ей уже было по хозяйству без внука управляться, прожитые годики свое брали. Опять же, сколько денег Гришка за этот телевизор выложил… жаль добро зря выбрасывать. Может, и впрямь отдать его Кольке? Ведь, что отдать, что выбросить – все равно, избавится она от рогатого ящика. Да еще и с выгодой для себя: Колька ей за телевизор все дела по хозяйству сладит. Только… это ж у нее грешки самолюбия и сребролюбия вылезают. Нет бы ей думать о том, как Богу угодить. Ан она о своей выгоде думает! Вот и додумалась: едва не променяла небесную награду на временные земные блага! Попутал ее лукавый! Да только не на ту напал: бабка Кланя от своего не отступится – утопит рогатого и получит за то от Господа победный венец!

Собралась старуха с духом и говорит Кольке:

– Не обессудь, Коленька, только я его тебе не отдам. Мой телевизор. Что хочу, то с ним и делаю. А ты, если хочешь получить на беленькую, бери его да тащи, куда сказано. А не хочешь – к Ваське Хромцову пойду. Он-то артачиться не станет…

Ничего не ответил Колька. Только вздохнул тяжело, сграбастал телевизор в охапку и понес к дверям. А бабка Кланя, шепча молитву «Да воскреснет Бог…», за ним следом пошла: ведь за этими пьяницами глаз да глаз нужен. Не ровен час, не утопит Колька рогатый ящик, а втихомолку к себе утащит.

А она из-за этого небесного венца лишится! И, только она об этом подумала, как Колька оглянулся и спрашивает ее:

– Никак ты, баб-Клань, со мной пойти хочешь? Осталась бы лучше дома. Чего тебе зря сапоги топтать? Я его сам в речку спущу. Чес-слово!

Тут-то и поняла старуха, что за Колькой и впрямь пригляд нужен. Не то обманет ее пьянчуга, как пить дать, обманет. Думает, поверит ему бабка, останется дома…а он телевизор не утопит, а себе заберет. Да не на такую напал! Не отойдет она от Кольки не на шаг, пока своими глазами не увидит, как швырнет он рогатый ящик в речку Мелкую!

Только этого бабка Кланя Кольке не сказала. А ответила ему так:

– Ты, голубчик Коленька, обо мне не беспокойся. Я-то до речки как-нибудь дойду. А ты неси его, не оглядывайся. Не дай Бог, споткнешься…

Как услышал это Колька, и впрямь споткнулся, да так, что едва не упал. Однако кое-как удержался на ногах и покорно понес свою ношу дальше. А тут показалась впереди речка Мелкая… Остановился Колька на берегу и дрожащим голосом спросил старуху: