XVI – начало XVII века – и впрямь можно назвать реализованной утопией, заключалась в том, что он не науку и искусства заставил служить государству, как это было практически всегда до него, а государство поставил во служение науки.

Перебравшись в 1583 году в Прагу, король начал собирать вокруг себя интеллектуалов, ученых, художников, алхимиков, людей свободного ума со всего света, искавших истину. В короткий срок Прага превратилась в настоящий Axis mundi; сам будучи любознательным человеком, Рудольф создал огромную по тем временам коллекцию книг и рукописей. Например, в библиотеке находился «Пикатрикс», или Гайят аль-Хаким («Конечная цель мудреца») – средневековый манускрипт на арабском языке, своего рода энциклопедия по магии, астрологии и талисманам, переведенный сначала на испанский, а затем на латынь и иврит. Одно время автором текста, скорее всего, ошибочно, считался андалузский ученый X века Маслама аль-Маджрити. Интересно, что в «Пикатриксе» нашлось место и для утопии. Описывается некий идеальный город аль-Ашмунаин, в котором без труда угадывается Гермополь, или Хемену – один из важных религиозных центров, располагавшийся на границе между Нижним и Верхним Египтом. Город с крепостью в центре был спроектирован никем иным, как Гермесом Трисмегистом, строителем Храма Солнца, и соответствовал последним достижениям астрологии. В «Городе Солнца» (1602) Кампанеллы есть похожее описание крепости, а если еще учитывать имеющиеся там астрологические выкладки, то нельзя исключать влияние на это произведение знаний, собранных в Праге. К слову, город как пространство утопии занимал не только Кампанеллу. Напомню, что Яков Брюс, ближайший соратник и в чем-то антипод Петра I, даже после переноса столицы государства в Петербург, рассматривал именно Москву в качестве центра мира, будучи уверенным, что рано или поздно она снова станет столицей. Брюс работал над «астрологической географией» Москвы, расчерчивая ее по энергетическим зонам, которые он помечал знаками зодиака. Позже картами Брюса пользовался один из лучших архитекторов XX века Константин Мельников, автор знаменитой «Махорки» и первого саркофага Ленина.

Но вернемся к Рудольфу. Он учредил одну из первых Кунсткамер, перестроил город, но главное, он освободил таких людей, как Тихо Браге, Иоганн Кеплер, Джон Ди, Бавор Родовский или Бартоломей Шпрангер, от забот о хлебе насущном, предоставив им полную свободу творчества и, представьте, не требуя взамен ничего, кроме интеллектуального общения. В философских терминах, предложенных Исайей Берлином, Рудольф предоставил мыслителям «негативную свободу», это когда человек, ею обладающий, не скован ничем, кроме условия не посягать на такую же свободу у остальных. Мне кажется очевидным, что без Рудольфа II не было бы никакой европейской науки Нового времени, никакого Ньютона и многих прочих, да и само это «Новое время» могло не наступить.

Биографы отмечали, что король был меланхоличен и страдал от депрессий, и что якобы поэтому особенно приблизил к себе оккультистов, того же Ди, что в конце концов вредно сказалось на его психическом состоянии. Трудно утверждать наверняка, но я не думаю, что общение с Ди, которому он давал защиту от слежек инквизиции, было столь уж вредоносным. Тяга к оккультным знаниям, а в ту пору это имело иное значение, чем сегодня, у Рудольфа проявилась рано, и тут важно не путать причину и следствие. На протяжении всей жизни его интересовали секреты мироздания, тайна бессмертия и устройство Вселенной значительно больше, чем дела мирские, хотя, повторю, он знал в них толк. Ко двору пришелся и Джордано Бруно, как раз за год до прибытия Рудольфа в Прагу опубликовавший трактат «О тенях идей», где разделил мир на светлое и темное начало. А через два года, в 1584 году, в трактате «О бесконечности, Вселенной и мирах» Бруно выступил с революционной идеей: смерти нет, все находится в постоянном движении и изменении. Фактически, он отменял Создателя, который вернется в научную картину мира только с Ньютоном, и что, понятно, было неслыханой ересью. Рудольф же не только принял с интересом такое толкование мира, но и встретился с самим автором-еретиком, который пытался убедить короля стать новым Гермесом Трисмегистом. Бруно прожил в Праге шесть месяцев, в течение которых опубликовал две свои важные работы, и мало сомнений в том, что это был один из самых плодотворных моментов в его жизни.

И.В-Г. Такое уже вряд ли когда-нибудь повторится… А что касается литературы, какие примеры литературных утопий у нас есть сегодня? Выше Вы упомянули Бульвер-Литтона, можно так же вспомнить Хаксли, Уэллса, Зозулю… Но это все вчерашний и позавчерашний день.

А.Н. Ну, из совсем недавнего, это, пожалуй, «Покорность» Уэльбэка, о котором мы уже говорили. «Пятьдесят оттенков серого» Эрики Джеймс можно, наверное, назвать сексуальной утопией, где два главных персонажа не столько реализуют свои желания, сколько их проектируют. Что бы о нем ни говорили, роман, или даже не столько сам роман, сколько произведенный эффект, заслуживает вдумчивого анализа. «Пятьдесят оттенков» написаны простым языком для обыкновенного читателя, но прочли его, если верить опросам, не только домохозяйки и школьницы старших классов, но и университетские преподаватели. По продажам, говорят, он обогнал самого «Гарри Поттера». В чем секрет успеха?

Сюжет, напомню, прост. Скромная студентка литературного факультета Анастейша Стил приходит брать интервью у молодого и очень богатого предпринимателя Кристиана Грея. Интервью проходит ни шатко ни валко, но по прошествии какого-то времени Анастейша встречает Грея в хозяйственном магазине, где она подрабатывает, и с этого момента их отношения начинают развиваться. Позже девушка узнает о странных сексуальных пристрастиях Грея (БДСМ)[41], и постепенно начинает проникать в его мир, раскрепощая собственные желания и фантазии, о наличии которых у себя она, возможно, и не подозревала.

После выхода романа в США разгорелись дебаты, похожие, кстати, на полемику вокруг романа Владимира Сорокина «Голубое сало», является ли произведение порнографическим и призывает ли оно к насилию над женским телом? Не имеет смысла обсуждать идиотизм подобных дебатов, в том же древнем Египте никому бы и в голову не пришло этим заниматься. Интересно другое: культура БДСМ очень древняя, она уходит корнями к шумерам, а может и дальше, но этого мы не знаем; шумерская богиня Инанна, или Иштар по-аккадски, судя по гимнам, ей посвященным, была своенравной и властной, любившей доминировать, в том числе и над мужчинами. Шумерские тексты описывают связанные с ней ритуалы, возможно, инициативного характера, приводившие к экстатическим состояниям, где практиковались болевые ощущения, наказания и проч.

В Спарте в практику культа, посвященного богине Артемиде (Ἄρτεμις, одна из возможных этимологий имени – «владычица»), входила ритуальная флагелляция; в знаменитом некрополе Монтероцци в Италии, в «Гробнице наказания» (Tomba della Fustigazione по-итальянски), была найдена этрусская фреска, на