именно так назвать. Больше бы подошло — шрам. Один сплошной шрам от виска и до правой части подбородка, захватывая глад и щеку почти до самого носа, небрежно натянутый на череп. Так что местами кожа натягивалась так, что сквозь нее просвечивала кость, а местами, висела складками, как сложенные крылья летучей мыши.

— Извините… — граф заметил мой взгляд, и повернулся в профиль. — Да, в той битве мне сильно повезло, слава Троице.

— Повезло?! — я все же не смогла сдержаться.

— Конечно, — подтвердил граф. — Я жив, сносно держусь в седле. К тому же, я шульга. Так что даже переучиваться не надо, и мечом, и копьем владею не хуже прежнего. Со щитом хуже… И если конь упадет — сам уже не поднимусь. Но, по сравнению с теми воинами… что там во ржи лежать остались… это такие пустяки, право слово. Одно донимает… не буду скрывать… — граф вздохнул, — … ненастье. Как задождит, хоть волком вой. Только грогом и спасаюсь. Ну, да хватит об этом. Как бы ни было приятно внимание молодой и такой прекрасной леди, я все же хотел бы поговорить о деле. Если, только, Иеремия ничего не присочинил, и вы действительно можете помочь?

— Попытка не пытка… — выдала я очередную народную мудрость из будущего, чем привела их сиятельство в замешательство, переросшее в задумчивость, и закончившееся смехом. Правда, на этот раз не столь громким и несколько натянутым.

* * *

История, поведанная мне хозяином замка была скупа на детали, как сообщение в новостной ленте. В замке, из запертой комнаты, ночью пропала дочь его старинного друга.

Ушло два кувшина вина (в основном в господина графа) под хорошо прожаренное мясо (тут уж и я не оплошала) — прежде чем я смогла выпытать хоть какие-то подробности.

В общем, приехали сваты, обговорить детали свадебного контракта и, так сказать, вживую предъявить жениху будущую супругу. Как того требует давний обычай. Чтобы потом не было никаких недомолвок и нареканий, что, мол, кота в мешке купили. На портрете была красавица (красавец), а на самом деле — художник значительно приукрасил действительность.

В честь такого важного события, в замке, естественно закатили пир горой. Не жалея ни хмельного, ни закуски. Пили и гуляли до позднего вечера, а как стемнело, невесту отвели в отдельную комнату, куда мог войти только жених, да и то на весьма непродолжительное время. Если по-прежнему в чем-то еще сомневался. Полагается так, по обычаю…

Но, в этом случае, жениху не было нужды знакомиться с невестой «поближе», поскольку они с Беатриче знали друг друга, можно сказать, с детства. Граф Тьерн и барон Траненберг были не только соседями, но и боевыми товарищами. Так что этот брак был предрешен задолго до рождения будущих молодоженов. Поэтому Маркус всего лишь проводил Беатриче до дверей опочивальни, в сопровождении уже изрядно хмельного барона. Граф, по известной причине, остался в пиршественной зале.

Виконт пожелал невесте спокойной ночи. Дождался, пока она войдет внутрь и запрет за собою дверь. Потом, вместе с будущим тестем, вернулся за стол, где присоединился к общему веселью… которое продолжалось далеко за полночь.

А на утро, когда пришло время первой молитвы, оказалось, что Беатриче исчезла…

К слову, молва ничего не переврала. Девушка пропала именно нагишом. Поскольку вся ее одежда, включая ночную рубашку, осталась в комнате. Ушла она по своей воле или была похищена, установить не удалось, поскольку слуги, к тому времени, когда обнаружилось исчезновение Беатриче, уже успели прибраться в комнате. Соответственно, смыв и стерев любые возможные следы.

Вот такой классический детектив. М-да, есть над чем голову поломать. Вот только ломать нечего. Я не Шерлок Холмс и даже не Ватсон. А если откровенно, то и миссис Хадсон, наверняка разбиралась в загадках лучше меня. Так что ползать по полу с лупой… которой, кстати, у меня тоже нет… в поисках следов таинственных злодеев, бессмысленно. Стены простукивать тоже… Если в замке есть потайной ход, но о нем даже хозяевам не известно, то сделан он на совесть. И замаскирован так же.

Но ведь не зря я столько книжек прочитала и почти все сезоны «ментов» смотрела.

— Скажите, ваше сиятельство, у вас есть враги?

— Гм… — потер здоровой рукой уцелевшую часть подбородка граф. — Ну, как и у всякого дворянина, тем более — лорда, враги у меня найдутся. В том числе и смертельные. Это только простолюдину никто не завидует… Да и то, если вдуматься. Но, почему вы о них спрашиваете. Поверьте, несмотря на пирушку, караульная служба в замке несется со всем прилежанием. Почти все мои люди проверенны в бою, ветераны… и прекрасно знают, чем заканчивается халатность часового. Без моего ведома, в замок даже мышь не проскочит!

— А из него?

Граф поперхнулся вином, которым как раз хотел смочить горло после столь высокопарной речи.

— Что вы хотите этим сказать, сударыня? — при этом он, как бы ища поддержки, взглянул на Нострадамуса. Лекарь не подвел. Сделал все, как учила. Кивнул и развел руками.

— Ничего конкретного, просто размышляю вслух. И отсюда, еще один вопрос. Вы, случайно, не знаете, кому эта свадьба могла не нравиться или мешать настолько, что он не остановился бы ни перед чем, лишь бы ее расстроить?

Теперь граф, вместо ответа, вскочил из-за стола, но тут же со стоном рухнул обратно в кресло. Сгоряча, их сиятельство позабыл, что располагает только одной ногой.

— Будь я трижды проклят, если это не лорд Буккервил! С тех пор, как конфедерация Прид разорвала союз с королевством Фомэнт, он только ищет повода, чтобы захватить спорные земли, якобы принадлежащие его роду еще с времен Империи. При этом, если конницы у нас примерно одинаково, то его отряд латной пехоты раза в три сильнее моих ветеранов. Так что, если бы не конные лучники барона Траненберга, способные подоспеть с помощью в течении полутора-двух часов, он давно напал бы на Тьерн. Так что ему прямая выгода рассорить меня с бароном. Но, я все равно не понимаю, как он смог незаметно проникнуть в замок?

— Это второй вопрос. Но, если хорошенько подумать — уверенна, и на него найдется ответ. Древние говорили: «cui prodest!», что значит: «ищи, кому выгодно». И это всегда подтверждается. Поскольку за любым, даже самым невероятным преступлением, стоит тот, кто получает от него пользу.

Теперь на меня с восхищением взирал не только граф, но и лекарь.