– Я… я не убивала ее… – стонала Амели, обращая к нам залитое слезами лицо. – Я не убивала ее…

Трудно было представить себе более поразительный контраст между этим одновременно зловещим, трагическим, волнующим зрелищем и двумя очень красивыми девушками, объединенными несчастьем, как две сестры. Одна – дрожащая и заплаканная, другая – окоченевшая и мертвая. Нежная и простая картина, запечатлевшая девушек в прелестных платьях – на одной фиолетовое, на другой голубое, – перепачканных красноватой землей.

– Конечно, Амели, конечно, – успокаивающе проговорил Оуэн, подходя к ней. – Но свечи зажгли вы, не так ли?

– Нет, не я…

– Нет, это могли быть только вы! – терпеливо повторил детектив. – Их не мог зажечь кто-либо другой. Вокруг нет никаких следов, кроме ваших…

– Нет, это не я, – рыдала Амели, – это не я, уверяю вас… Я заметила их издали… И видите, они уже давно горят…

– Но это невозможно, – задумчиво проговорил Оуэн, – смотрите, их здесь ровно тридцать шесть. Тридцать шесть, как тридцать шесть ионических колонн в мавзолее Галикарнаса. Что и говорить! Наш преступник превзошел самого себя в этом последнем чуде. Он сдержал все свои обещания: мисс Анагис Карл должна быть погребена в том самом месте и в тот самый час! И все это несмотря на принятые нами меры! Не правда ли, замечательно, инспектор? Нам остается только склонить голову перед таким необыкновенным завершением последнего акта блестящего спектакля! И отметьте еще один вариант «невозможности», основанной на неизменном принципе отсутствия следов, подразумевающем участие какого-то таинственного крылатого существа. И на сей раз это относится не к самому убийце, так как жертва уже подверглась трупному окоченению, но к тем тридцати шести свечам, которые таким образом отмечают грандиозные похороны Мавзола, легендарного царя Малой Азии! Эти свечи горят уже некоторое время, но, оказывается, никто их не зажигал. Абсолютно невероятно!

– Вот еще! – проворчал полицейский, яростно сверкая глазами. – Кто же еще мог зажечь эти свечи, как не мисс Долл! Она и есть тот самый убийца, которого мы так долго ищем!

Рыдающее «нет» сорвалось с губ Амели, все еще стоявшей на коленях над мертвой девушкой.

– А теперь, – продолжил инспектор резким голосом, – а теперь объясните нам, почему вы так внезапно изменили нашей компании? И каким чудом вы так неожиданно нашли этот труп, который мы упорно ищем целых два дня?

– Я не могу… я не могу!

– Не можете? – усмехнулся Уэдекинд с сатанинским блеском в черных глазах, – а я знаю одно, мисс Долл. Я арестую вас за убийство этой девушки. А также предъявлю вам обвинение в убийстве шести других жертв!

В фиакре, который вез нас в Скотленд-Ярд, я тщательно пытался избавиться от страшного образа пережитой нами сцены. Тридцать шесть свечей вокруг трупа не покидали мое воображение. Но я не бредил. Весь прошедший вечер и ночь казались мне затянувшимся кошмаром, закончившимся особенно тягостной картиной. Мои логика и чувства столкнулись в тяжелой битве. Все во мне восставало против версии виновности Амели Долл, но, с другой стороны, казалось невозможным, что она не виновна. Ее рвущее душу отрицание вины было похоже на искреннее, но факты казались слишком неопровержимыми.

Около двух часов ночи мы, поднявшись по набережной Виктории, въехали под своды арки Скотленд-Ярда. Силуэт небольшого неоготического замка, в котором размещалась лондонская полиция, теперь стал для меня почти родным. Я сидел рядом с полицейским, который тоже всю дорогу хранил молчание. Оуэн сопровождал инспектора и обвиняемую…

При этом слове сердце и разум, эмоции и логика протестовали друг против друга. Неужели Амели Долл, такой очаровательный ребенок, могла оказаться тем ужасным преступником, которого мы так долго искали? Нет, я не мог этого допустить. Ясно, что есть кто-то ответственный за все эти поступки, но я начинал всерьез задумываться о вмешательстве каких-то сверхъестественных сил. Тот факт, что виновным мог оказаться один из четырех подозреваемых, больше не казался мне бесспорным. А то, что и миссис Брук могла быть преступницей, и вовсе представлялось абсолютно неправдоподобным. Оставались двое молодых людей… Однако вина каждого из них, взятого отдельно, тоже казалась неочевидной… Но тогда кто?

Моя голова гудела от размышлений, но к реальности меня вернули приказания, сухо брошенные Уэдекиндом, уже ступившим на брусчатый двор Скотленд-Ярда.

Меня пробрала дрожь при виде фигурки Амели в ее голубом, испачканном грязью платье, проходившей в мрачную дверь в сопровождении двух полицейских в мундирах. Я заметил даже, как она всхлипнула, а затем увидел, как следом за ней решительным шагом вошел Уэдекинд, а за ним неуверенно проследовал Оуэн.

Моему другу было разрешено присутствовать при допросе. А меня попросили благоразумно подождать в коридоре, где я мог посидеть на скамейке, недалеко от дежурного полицейского.

Очень скоро до меня стали доноситься обрывки разговора. Голоса были слишком приглушенными, чтобы я мог следить за нитью беседы, но я различал резкий тон полицейского, который как будто лаял, как злой пес, не прерываясь, упорно и бессмысленно, и душераздирающий голос Амели, отчаянно защищавшейся от повторявшихся грубых обвинений. Но ее голос с каждой минутой становился все слабее… Сколько времени она еще сможет выдержать? А что делал Оуэн? Я не слышал его. О чем он думал?

Я сидел в коридоре, должно быть, около часа, когда один следователь, которого я немного знал, остановился у двери кабинета. Интонация допроса стала раздражать и его, а затем наши взгляды встретились.

– Я зайду туда чуть попозже, – сочувственно сказал он, – но, черт возьми, не хотел бы я быть на месте этой дамочки! Не знаю, что произошло, но в любом случае положение у нее сложное!

Я ответил, что согласен с ним, и сообщил о моем глубоком непонимании последних событий.

– Я сам только что вернулся оттуда, – объяснил следователь, закуривая сигарету. – Мы вынуждены были прекратить поиски из-за проливного дождя, который уничтожил все оставшиеся следы. И все же у нас было время, чтобы осмотреть землю по периметру вокруг трупа. Там не было ничего, кроме следов ваших и мисс Долл, которые хотя и не были слишком четкими, но давали понять, что она действительно подошла к этому месту минут на пять раньше вас. Что касается убитой девушки, то ее положили на это место почти сутки назад. По мнению судмедэксперта, смерть наступила примерно два дня назад, почти сразу после исчезновения.

– А значит, – задумчиво сказал я, – убийца после совершения преступления должен был принести ее туда и прикрыть землей, а прошедшие ливни смыли все следы его пребывания, а также грязь с рук и лица убитой…

– Наверное, так и было. И я даже думаю, что перемещение тела произошло во время ливня. Убийца шел по грязи, и его следы смывал сильный дождь, вы понимаете?

Я закрыл глаза, слишком хорошо представляя себе эту жуткую сцену. Как тело волокут по земле под дождем, а затем вручную забрасывают грязью, чтобы спрятать его и замаскировать нежное лицо девушки…