Через двадцать минут они уже сидели за столом передэлектрическим самоваром. Прасковья улыбалась им полупустым ртом и радостнокивала перед тем, как ответить на какой бы то ни было вопрос.

– Эта бабка выглядит бодрее, чем курсант на параде, –шепнул Олег, обжигая Сашино ухо своим дыханием.

– Не отвлекайся, – Саша подтолкнула его локтем, какобычно делают приятели. И тут же подумала, что в ответ он вполне мог быущипнуть ее или дернуть за волосы. Ей такая перспектива не понравилась.

«Опять я веду себя не так, как надо, – тоскливоподумала она. – Когда мужик мне не нравится, я его почем зря оскорбляю. Акогда нравится – начинаю вести себя, как товарищ по пионерскому отряду».

Олег, правда, не собирался ее щипать. Он переключил все своеобаяние на старушку, которая то и дело подливала себе в чай «Бальзам Биттнера»,отчего глаза ее сделались подозрительно блестящими.

– Деваха эта, Настюха, ходила по деревне, –рассказывала повеселевшая Прасковья, – и всех расспрашивала про пятницу.

– Про какую пятницу? – уточнил Олег.

– Про ту, кады дачницу убили. Там, в ихнем поселке.

– И вы ей сообщили что-то сногсшибательное, –утвердительным тоном заявила Саша. Она очень боялась, что бабка по какой-нибудьнепонятной причине начнет отпираться.

– Сестру ж ее убили, – пояснила Прасковья. – А ячто? Я только одно ей и сказала. Что кады ехала с рынка, видала в автобусесамого. Хозяина.

– Погодите-погодите. Какого хозяина? – не поняла Саша.

– Председателя колхоза, что ли? – спросил Олег.

Бабка разразилась смехом, откинулась назад, потом промокнулаглаза кончиком своего платка.

– Да нет, хозяина дома ентого. Сережа его звать. Видныйтакой мужчина, все время в галстуке ходит. Даже когда сюды ездит, галстук неснимает. Интеллигентный.

– Хозяин коттеджа – это Яновский, – обернулась Саша кОлегу. – Сергей Яновский. Мы же только что о нем говорили.

– Точно, Яновский, – обрадовалась старушка. – Яего Сережей зову. Случайно-ть с им познакомились. На рынке. Помнится, года ещетри назад...

– Это утром было? – перебил ее Олег, предполагая, чтона рынок старухи ездят ни свет ни заря. – В каком он автобусе приехал?

– Чавой-то утром? Я надумала петрушечку продавать аккурат кпяти, к электричке. Многие уж едут в это время из города, по дороге заходят набазар, а тута я с петрушкой.

– Так во сколько этот автобус шел? – уточнилаСаша. – Где вы Яновского встретили?

– В шесть часов вечера. Тютелька в тютельку он подъезжает,жаловаться нечего.

– И вы Насте Леонтьевой рассказали, что видели Яновского вэтом самом автобусе?

– В точности так.

– Вы еще кому-нибудь про это рассказывали? – вкрадчивоспросил Олег.

– А никто не спрашивал.

– А милиция?

– А чаво милиция? Милиция ничаво не спрашивала. Они дачниковшерстили, соседей, значит.

Олег с Сашей переглянулись.

– В автобусе было много народу?

– У нас всегда много народу, – махнула рукой старушка.

– Значит, Яновского не вы одна видели.

– Да тут мало кто дачников-то в лицо знает. Может, вспомнютмужчину этого, а может, нет. Это ж у меня с им личные отношения наладились. Вотгода три назад...

Старушка принялась рассказывать, как три года назад Яновскийкупил у нее два мешка картошки и целую тележку кабачков. На нее это произвело,судя по всему, неизгладимое впечатление.

– Евойная бывшая ничего сама не сажала. Сетку привязывалапромеж деревьев, забиралась в нее и висела, царствие ей небесное.

В голове у Саши мгновенно выстроился ряд животрепещущихвопросов. Взглянув на Олега, она поняла, что он точно так же взбудоражен новойинформацией.

– Хотелось бы мне знать, что господин Яновский сообщилследователю, – пробормотал Олег, когда они садились в машину.

– А если он ему ничего не сказал?

– Тогда должен сказать нам.

– Вы решили меня запугать? – спросил Яновский, картиннооткидывая руку с сигаретой в сторону.

Несмотря на вполне приличный костюм, у него и в самом делебыл вид неудачника. Чему способствовали опущенные плечи и невыразительныйтусклый взгляд человека, который устал от неприятностей и ударов судьбы. Онисидели в офисе – маленькой комнатушке, где, как показалось Саше, было быцелесообразнее хранить швабры, ведра и половые тряпки. От кладовки это неслишком роскошное помещение отличало лишь наличие свежевыкрашенного окна,выходившего в малолюдный переулок.

Олег злоупотребил служебным положением. Впрочем, не слишком.В духе Остапа Бендера он просто помахал перед носом Яновского удостоверением, итот так испугался, что вместо приветствия издал тираду, состоящую из однихзаиканий.

– Вы не сказали следователю, что в день убийства АдыАнисимовой побывали в Борисовке. И даже примерно в то же самое время.

Саша поняла, что Олег берет Яновского на понт. На самом делеони ведь так и не выяснили, что тот сказал Кускову, а что нет. Тем не менееЯновский купился.

– Ну... черт побери, я испугался.

– Укрывательство улик гораздо страшнее.

– Чего вы от меня хотите? – проскулил Яновский.

– Получить информацию. Расскажите подробно, что вы видели втот день в Борисовке.

Яновский нервничал, его глаза перебегали с предмета напредмет, ни разу не остановившись на собеседнике.

– Дело в том, что у меня сломалась машина. А в выходныепредстояло несколько деловых встреч и поездок. Я позвонил своей бывшей жене ипопросил у нее «Жигули». Обычно она субботу и воскресенье проводила в коттедже.Я подумал, что она не откажет.

– Ну?

– Она и не отказала. Только поставила условие, чтобы язабрал машину уже из Борисовки. Она не терпела никаких неудобств в жизни,знаете ли. Вот я и приехал, как договаривались – шестичасовым автобусом состанции.

– Как вы попали в дом? – спросил Олег.

– У меня есть ключ. В конце концов, это мой коттедж. ХотьВика и настояла на том, чтобы пользоваться им единолично, формально это все жемоя собственность.

– Понятно. Значит, вы открыли дверь своим ключом и вошли.

– Да. Я позвал Вику. Крикнул несколько раз, но никто неотозвался. Тогда я вошел в комнату и сразу же увидел лежащую на полуженщину. – Яновский потер лицо ладонями, будто пытаясь стереть из памятикартину, которая предстала тогда перед его глазами. Потом быстро вскинул головуи добавил: – Я даже не подходил к ней. Попятился, выскочил из комнаты, побежалв гараж. Сел в машину, потому что вокруг никого не было и я подумал, чтопроскочу незамеченным. Если честно, мне было страшно брать машину. Нообщественный транспорт пугал еще больше. Так что я все-таки решился. Доехал доМосквы, загнал «Жигули» на стоянку возле Олимпийского и ушел. Вот, собственно,и все.